Утром проснулась рано и принялась гладить непросохшее белье.
Когда Георгий продрал глаза со сна и вышел в коридор, его изумлению не было предела. На стульчике чинно сидела одетая с собранной сумкой Мария Сушкина и ждала хозяев.
– Ты что обалдела, в такую рань собралась? – буркнул Георгий.
– Я уже всё сделала, – кротко улыбнулась она.
Георгий почесал бок.
– Все равно тебе придется обождать. Сначала Виолетта у тебя работу примет, а потом я тебя в город отвезу, а то отсюда ты сама не выберешься. А сейчас пойдем на кухню, расписку напишешь, что триста тысяч мне должна.
– Зачем? – взвизгнула Мария. – Мы же договорились.
– Затем, чтобы ты фортеля не выкидывала, думаешь, я мальчик. Украла триста тысяч…
– Но вы можете проверить мои вещи, – жалобно заблеяла она.
Он сердито завращал глазами. – Хватит кобениться, иди, давай пиши. – Георгий принес из своей комнаты писчую бумагу и ручку. Усадил ее за стол и подвинул к ней листок. – Пиши.
Под его диктовку, Мария кое—как накарябала расписку. Он прочел, осклабился и унес расписку в свою комнату.
Мрачная как осенняя, свинцовая туча, Мария пробурчала.
– Я все сделала, когда поедем?
– Дай позавтракать, – огрызнулся он.
В дверях бесшумно появилась заспанная, взлохмаченная Виолетта.
– Вы чего тут орете, спать не даете?
– Вот, полюбуйся, девушка утверждает, что все сделала, прими у нее работу.
– Ты сумку у нее проверь, наверняка там мои деньги, – зевнула Виолетта.
– Проверю, а вы пока сходите вместе и посмотрите, что и как она сделала, а то ей на слово верить нельзя.
Сушкина молча проглотила обиду и поплелась за Виолеттой. Виолетта долго рассматривала подоконники, пол, окна. Придиралась, но Сушкина постаралась на славу и как Виолетта яд не источала, найти огрехов не смогла.