Она покачала головой.
– Не припомню.
Эдмунд оттолкнулся от стола и подошел, в его голосе слышалась злоба.
– Он врет. Я знаю, что врет, но он говорит, что есть свидетель и его показаний хватит, чтобы получить ордер на обыск. Что, по-твоему, он хочет найти?
Она пожала плечами.
– Ничего. Ты сказал, что был осторожен.
Он протянул руку и коснулся пальцами ее щеки. Она сдержала импульс отшатнуться, это только разозлило бы его.
– Знаешь, что я думаю?
Она покачала головой.
– Думаю, меня хотят облапошить. – Он опустил руку и отошел. – Если они подыскали лжесвидетеля, то, вероятно, сфабрикуют какие-нибудь вещественные доказательства, чтобы устроить суд. Знаешь, что это значит?
– Нет.
– Это значит, что мы, может быть, видимся в последний раз.
Она ощутила прилив тревоги.
– Тебя не схватят. Ты слишком ловкий. Ты их перехитришь.
– Нет, если они жульничают. – Он вздохнул и покачал головой. – Я сказал Каллоуэю, что может обосраться. Сказал, что я тебя уже изнасиловал, убил и закопал в горах.
– Зачем ты ему это сказал?
– Хрен с ним, – сказал Эдмунд, шагая туда-сюда и возвысив голос. – Он не сможет это доказать и пусть живет с этим на совести до самой смерти. Я сказал ему, что никогда не скажу, где закопал твое тело. – Хауз засмеялся. – Хочешь узнать самое интересное?
– Что? – спросила она, все больше и больше тревожась.
– Он не записывал наш разговор. Нас было только двое. Он не сможет доказать, что я вообще что-либо говорил.
– Мы можем убежать, – сказала Сара, стараясь придать своему тону энтузиазм. – Можем уехать куда-нибудь вместе, исчезнуть.