Плотский грех

– То же самое и я думаю, капитан! Как утешительно, что детективы полицейского управления Холломана также эволюционируют! – лукаво сказал Джек. – Вероятно, он был женат. А иначе зачем эти ухищрения? Доктор Нелл ведь завидная партия – ум, красота и два миллиона долларов. Я думаю, он был хирургом.

– А не коллегой-анестезиологом? – спросил Кармайн.

– Да, это была довольно узкая область – на дворе стояли времена, когда использовался в основном старый добрый веселящий газ. Но нет, Кармайн. Общее поле деятельности – разные расписания. Скорее смежная область, вроде хирургии.

Кармайн достал фотографию доктора Нелл.

– Я знаю, вы никогда ее не видели, но не вызывает ли это лицо у вас каких-то воспоминаний?

– Оно соответствует описанию доктора Нелл. Посмотрите на огонь в этих глазах! Вот это женщина, – вздохнул Джек.

– Расскажите мне о ее кузине Фенелле. О второй Нелл.

– У Антонио Карантонио Третьего был младший брат Анджело, – сказал Джек, сделав паузу, чтобы посмаковать свой кофе и выбрать еще один бублик. – Как это часто бывает, они ненавидели друг друга, и чувство ненависти разгорелось ярким пламенем после того, как их отец Антонио Второй оставил абсолютно все старшему сыну Антонио Третьему, отцу доктора Нелл. Анджело всегда был паршивой овцой – безынициативным лодырем, маниакальным лгуном и мастером подделывать чеки на семейные банковские счета. В девятьсот третьем году, примерно через десять лет после вступления в права наследства, Антонио Третий повел дела со своим братом, и бизнес сразу же пошел вниз. Он продал дело и вложил вырученную сумму в голубые фишки, ни во что больше. Его доход от этих инвестиций шел прямиком на один банковский счет, настолько хорошо защищенный, что Анджело не мог до него добраться – ни мытьем, ни катаньем.

На некоторое время рассказчик умолк. Кармайн воспользовался этим моментом, чтобы насладиться окружавшей его сценой. С моря нежно дул прохладный ветерок, был четверг, и, соответственно, никто не стриг лужайки, воздух наполняло птичье пение. Детектив поставил на стол пустую кофейную чашку, с улыбкой покачал головой на предложение взять еще один бублик и подумал, что проводит время не самым худшим образом, слушая историю, которую излагает ему бойкий старик – излагает с адвокатской четкостью и немалым юмором.

– Что дальше произошло с Анджело? – спросил он.

Джек моргнул.

– Анджело поступил очень типично: женился на богатой!

– Бедняжка! Всю жизнь быть замужем за Анджело, это, должно быть, ад.

– Пока этот брак длился, без сомнения, так оно и было, но в девятьсот восьмом году случилось событие – Фенелла. Конечно же, Анджело хотел сына, которого он мог бы назвать Антонио Четвертым – Карантонио были сицилианцами, и девочки не считались подходящими наследницами. Фенелла родилась в начале ноября, и Анджело уехал из дому, кляня свою новорожденную дочь и свою жену. Тогда он изрядно напился. В городах в те времена было полно автомобилей, но на проселочных дорогах вокруг Холломана автомобиль Анджело был весьма редким явлением. Он остановился посреди Сто тридцать третьего шоссе, чтобы отхлебнуть спиртного из своей бутылки, но выбрал неудачное место для остановки, потому что дорога пересекала главную бостонскую железнодорожную ветку. – Джек пожал плечами и усмехнулся. – Локомотив несся на всех парах и имел скорость шестьдесят миль в час даже тогда, когда врезался в борт Анджело. – Он снова пожал плечами. – Лучше всего это описывается словами «клубничный джем»: автомобили в девятьсот восьмом году были хрупки.

– Его идентифицировали?

– О да. С трудом нашли его портфель, отброшенный на сто ярдов вместе с телом его собаки, которое тоже удалось обнаружить не сразу.

– Значит, в тысяча девятьсот восьмом году Антонио Карантонио Третий принял на себя заботу о своих невестке и племяннице, – заключил Кармайн.

В разговор вступил Джон-младший, с сердитым лицом и полыхающими глазами.

– О нет, не этот ублюдок! Он отрекся от них. Собственно говоря, ни одного упоминания об их существовании никогда не сходило с его уст, так что доктор Нелл – и мы, ее поверенные, – и понятия не имели, что у нее есть тетка и кровная кузина.

– Вот это братская ненависть, – сказал Кармайн. – Что еще случилось между тысяча девятьсот восьмым и двадцать пятым годами, Джек?