– Да, – крикнула в динамик Екатерина. – Я уже здесь, все хорошо.
– Она в курсе дел? – уточнил я.
– Екатерина Сергеевна должна была передать тебе все бумаги, в том числе и договор о степени секретности, – ответил Калинин. – Ладно, не буду вам мешать. Вам есть что обсудить.
Трубка замолчала. Я удивленно посмотрел на телефон.
– Прости, – защебетала Екатерина с притворным сожалением. – Да где они? Ага, держи.
Она вытащила из сумочки бумаги и протянула их мне. На бумагах красовалась печать «Секретно». А внизу каждого листа стояла размашистая подпись Калинина.
– Ну, теперь открывай. Не терпится посмотреть на коллекцию, – хищно усмехнулась девушка.
Я приложил ладонь к сканеру, и дверь открылась, впуская нас в кабинет.
– Мило, – поделилась впечатлением Катерина, осматривая закрепленные на стенде вещи. – Это и есть те самые объекты?
– Зачем приехала? – холодно уточнил и сел в кресло.
Катя удивленно посмотрела на меня.
– Сразу к делу? Даже не поприветствуешь?
Я потер переносицу и выдал:
– У меня была невероятно тяжелая неделя.
– Понимаю причину твоего недовольства. Я и сама не в восторге от подобного. Но отец назначил меня твоим личным секретарем. Так что…
Она пожала плечами и положила на стол лист контракта.
– Таковы правила. Рядом с хранителем-инквизитором должен быть кто-то из Охранного отделения. Или из Синода. Так что либо я, либо Елена Беломорцева.
– Только не она, – поспешно ответил я.
Беломорцева славилась своей фанатичной верой в Спасителя. На всех официальных мероприятиях она носила головной убор, который подозрительно напоминал кокошник из фольги. А фанатиков я не особо любил. Все должно быть хорошо в меру. И превращать дом в подобие монастыря я не желал.
Екатерина кивнула.