В голове всплыли обрывочные видения о болотах. Значит, объект сам притягивает меня. И делает это образом зеленой дамы, которая во втором видении подозрительно напомнила мне знакомую девушку.
– Тогда…
– Завтра все оформим, – спокойно ответил Виктор. – Драться ночью на болотах – сомнительная затея. Тем более вряд ли Оболенский сбежит из своей новой вотчины. Он уверен, что мы не будем искать его там.
В последнем я несколько сомневался, но спорить стал. Ночью и впрямь соваться в место, кишащее мутантами, не стоит.
Виктор поднялся с кресла и потянулся.
– Не жалею, что согласился с тобой работать. Скучно не будет.
– Ну, это точно, – кивнул я и зачем-то спросил: – Ответь мне как друг.
– Странное завершение беседы, – хмыкнул Виктор и сунул монету в карман.
– Ты ощущаешь себя иначе с того момента, как эта вещица попала в твои руки?
– Иначе?
– Странные желания, несвойственные тебе поступки или…
– Что за безумные вопросы? – Парень нахмурился.
– Посмотри сюда. – Я указал на стенд с объектами. – Эти безделицы – родственники твоей монеты.
Феникс подошел ближе к стеклу и с любопытством принялся рассматривать экспонаты.
– Серьезно? – хмыкнул он. – А я уж подумал, что твой дед решил пойти по пути Плюшкина и стал тащить в дом всякую гадость. Еще вспомнил, что в том особняке, где мы встретили папу Легба, тоже всякого мусора хватало.
– Думаю, там были подношения от его новых адептов. Они несли ему все, что считали хоть сколько-нибудь ценным. Но это – совсем иные вещи.
Я подумал, стоит ли посвящать Виктора во все подробности, а потом решил, что если уж не ему, то никому не смогу рассказать и стану походить на своего безумного деда.
– Эти вещи считаются проклятыми. Они порабощают собственного хозяина и делают его одержимым.
На моем последнем слове Виктор как-то странно скривился, словно едва сдержал смех. Потом повернулся ко мне и широко улыбнулся.
– И ты сейчас думаешь, достаточно ли я двинутый для проклятого или это мое обычное состояние?