Оболенский захохотал:
– Объект? Ты так называешь богиню, которая призвала меня. Выбрала меня! Но в последнее время она упрямится. Как и любая девка, начала ломаться, набивать себе цену. Вот только мне не нужны конкуренты. Поэтому уж простите, господа, но мне придется вас убить.
Он развел руки, словно извиняясь за предстоящую расправу.
– Иначе она не оставит в покое ни вас, ни меня.
– Ты мог бы убить нас еще на пирсе руками этих мутантов, – резонно возразил Виктор.
– Местные – ее творение. Богиня подчинила их. И сейчас, пока она выделывается, я не могу управлять ими. Но…
Он поднял руку и щелкнул пальцами. Из дома вышел Финист. Костюм бойца был изорван и перемазан грязью, будто человек семьи Юсуповых только что выбрался из могилы. Глаз парня застилала мутная поволока.
– Этот человек готов мне помочь, – усмехнулся Оболенский. – Папа Легба кое-чему меня научил.
– И ты подчинил себе его волю?
Оболенский самодовольно кивнул.
– А самое интересное, что Финист не слушает богиню. Это мой раб. Так что этот боец хоть как-то уравняет наши силы. Ну, не будем тянуть время, господа.
Он склонил голову и тут же выпрямился, вскинув руки вверх. Боковым зрением я заметил, как упыри встали полукругом, образовывая место для поединка между нами и хранителем. А глаза Оболенского вспыхнули багровым огнем:
– Спать! – рявкнул он, и из маски с шипением вырвалось облако газа.
Виктор успел защелкнуть маску. Да и дворецкий был на удивление проворным. А вот Иван и Катерина оказались куда медленней.
Два тела упали в мягкий мох.
– Мэйхем, Виктор, решите вопрос с зомбированным. Только не убивайте, – крикнул я. – А я…
Повернувшись, я обомлел. На месте Оболенского стояло покрытое зеленой чешуей прямоходящее звероподобное существо. Несколько вытянутая, покрытая шипами голова с огромными миндалевидными глазами, плоским широким носом и тонкими губами выглядела странно на крепком теле.
Существо сжимало и разжимало когтистые, шипастые лапы. И в вертикальных зрачках его глаз не было ничего, кроме ненависти и желания убивать.
– Эк вас, батенька, покорежило, – посочувствовал я. – Тебе бы сходить в храм, помолиться да покаяться. Вдруг не поздно. Авось и выйдет из головы все это мракобесие. И снова человеком станешь.
По-звериному пригнувшись, Оболенский прыгнул ко мне, пытаясь сбить с ног.