На каждом этаже думал: ещё не поздно повернуть назад.
Он стоял у её квартиры. Позвонил в дверь, не успев продумать, что скажет.
Сесилия сразу открыла, сперва ему показалось, что она удивилась, но потом она явно обрадовалась.
– Привет, – сказал она. – Зайдёшь?
Мартин вошёл в прихожую, переступив через валявшиеся на полу шиповки. Откидной столик в комнате был завален бумагами и открытыми книгами, а в центре всего, окружённая кофейными чашками, стояла пишущая машинка. Хаос царил только на столе, потому что вся квартира была тщательнейшим образом прибрана. Раковина блестела. Плита сияла белизной. Тихо курлыкала кофеварка; Сесилия только что поставила свежий кофе. На полу стоял накрытый курткой телефон.
– Ты пишешь выпускную работу, – сказал Мартин. – По социологии. – Я пытался звонить, я…
– Ой, прости, я…
Он притянул её к себе и почувствовал тепло её тела и удары сердца.
– Я не знала, что ты будешь звонить. – Голос звучал глухо, она говорила, уткнувшись ему в плечо. – Я просто… я не думала, что…
Он молчал.
– Я рада, что ты пришёл, – прошептала она.
13
Внешне летнее обиталище семейства Викнер мало изменилось с тех пор, как Мартин увидел его впервые, так что, когда он выходил из своего «вольво» – Элис демонстративно зевал, – судить о том, какое нынче столетие на дворе, можно было только по припаркованным машинам. Кажется, думал Мартин, захлопывая дверь и потягиваясь, дом сейчас выглядит получше. Несколько лет назад они с Петером Викнером зашкурили и полностью перекрасили фасад, и он до сих пор сияюще-белый.
На веранде стоял Ларс Викнер. Когда автомобиль Бергов свернул на ведущую к дому аллею, рука Ларса взмыла вверх в таком энергичном приветствии, как будто оборвался невидимый трос, удерживавший её внизу. Раздуваемые ветром брюки и рубашка трепетали, как флаги. Одет в белое, на шее украшение из керамических бусин. Некогда громоподобный голос хрипит, скрипит и никого больше не вызывает, кроме разве что Ингер, которая всю жизнь занималась калибровкой внимания, обращённого на супруга. В старости его левая рука начала так дрожать, что ему приходилось держать в правой и бокал с коньяком, и сигариллу – искусство, которым он овладел в совершенстве. Тростью Ларс обзавёлся задолго до того, как в ней возникла необходимость, и сейчас, когда без неё он бы не справился, она не выглядела уступкой возрасту.
Ларс поцеловал Ракель в обе щеки на французский манер и, несмотря на тщедушность, похлопал Элиса по спине так, что тот пошатнулся.
– Я прочёл кое-что, – сказал он, пожимая Мартину руку, – ты должен это издать. Итальянская книга. Очень интересное исследование… – он шмыгнул носом, – развитие искусства в монастырях Северной Италии в Средние века.
– Как она называется? – вздохнул Мартин.
– Я забыл. Она там, в доме. Напомни попозже…
На веранде появилась Ингер:
– Вот вы где!
ebooksa