Из всех романов о «русскости», написанных в двадцатом веке, «Доктор Живаго» стоит особняком. Слова «судьба» и «душа» попадаются на его страницах постоянно. Смерть тоже всегда где-то рядом. В то же время эпическое повествование наполнено жизнью: «Доктор Живаго» насквозь пропах грубым, дымным запахом жареной курицы, зловоние повседневной жизни едва забивается запахом туалетной воды, и повсюду разбросаны яркие цветные пятна, преимущественно лиловые. (По странному совпадению, Набоков тоже часто использует этот цвет.) Сам доктор Живаго – в каком-то смысле идеальный герой русской литературы: поэт и врач, который не то чтобы обязан своим существованием революции, но и не враг ей. Мальчик, которого мы видим на похоронах матери, вырастает и начинает писать стихи, которые воспроизведены в конце романа. До того как роман получил всемирную славу, Пастернак был больше известен как поэт.
«Доктор Живаго» был опубликован в 1957 году и быстро переведен на английский. Через два года он занимал первое место в списках бестселлеров в США. В 1958-м Пастернак получил Нобелевскую премию по литературе. Действие романа происходит между революцией 1905 года и Гражданской войной, а в эпилоге доходит до 1940-х. Это камерное изображение разрушений, вызванных политическими потрясениями. Живаго – мальчик из богатой семьи. Его мать больна чахоткой и регулярно ездит во Францию и Италию, чтобы поправить здоровье. Он знает, что его фамилия настолько известна, что используется в названиях банков и мануфактур. Есть даже булавка Живаго для закалывания галстука и сладкий пирог, вид ромовой бабы, который называют «пирог Живаго». Но отец Живаго, которого он никогда не видел, промотал все состояние, оставив жену с сыном в бедственном положении.
Отец кончает с собой, бросившись с поезда на полном ходу. (Да, опять поезд и самоубийство. Давайте даже не будем начинать.) Его адвокат, Комаровский, ехавший вместе с ним на поезде, заставляет пассажиров ждать, пока не будет составлен протокол. Юру забирают к себе в Москву друзья семьи, Громеко. Их дочь Тоня Юрию почти как сестра, и постепенно возникает идея о том, что они должны пожениться. Параллельно с этим сюжетом развиваются события вокруг необычайно прекрасной девушки Лары, которая помогает своей матери-вдове, «обрусевшей француженке», управляться с едва приносящей прибыль швейной мастерской. Комаровский покровительствует им.
Когда Ларе исполняется шестнадцать, Комаровский приглашает ее на бал и по сути соблазняет. Ларин друг Паша Антипов расстроен тем, что она не выйдет за него, и с головой бросается в революционную деятельность. В итоге Лара выходит замуж за Антипова и рожает ребенка. Примерно в то же время женятся Тоня и Живаго. Тут случаются революция и война, многие теряют свои дома, Москва эвакуируется. Первая встреча Лары и Живаго происходит, когда он – врач-доброволец недалеко от линии фронта, а она – сестра милосердия. Между ними ничего нет, но у Юрия Лара ассоциируется с запахом паленого – прожженной утюгом ткани. (Да-да, я понимаю, в романе очень много всего происходит. Я пытаюсь пересказать сюжет как можно более кратко.)
Позже, когда революция разгорается все сильнее, семья Живаго перебирается на семейную дачу в Юрятине, где, как им кажется, безопаснее. Они «бывшие» (представители среднего класса аристократии, а не рабочего класса), поэтому в полной безопасности не могут быть нигде, а доктор Живаго с его медицинскими знаниями и опытом, скорее всего, понадобится новому режиму, и эта перспектива его не радует. По невероятному стечению обстоятельств Лара оказывается неподалеку. У них с Живаго начинается роман. Однажды, когда Тоня уже глубоко беременна, Живаго отправляется в город, где революционеры задерживают его и насильно делают своим врачом. У него нет возможности сообщить о случившемся ни Тоне, ни Ларе. Он возвращается через несколько месяцев. Тони нигде нет. Лара на месте. Они прячутся на даче Громеко, зная, что Живаго находится в розыске за антисоветские стихи. Комаровский, отправленный в отставку Ларин ухажер, предупреждает их о неизбежном аресте. Живаго принимает решение дать Ларе и ее дочери спастись. Сам же остается, и его арестовывают. Больше им не суждено друг друга увидеть.
Судьба и стечение обстоятельств раз за разом. Судьба, участь – одна из очевидных тем романа: «За что же мне такая участь, – думала Лара, – что я все вижу и так о всем болею?»[17] Важна личная судьба. Особенно – кто и в какой момент появляется в твоей жизни. Но не менее важна и судьба историческая: она может сказаться положительно, а может все уничтожить. Можно сказать, что Пастернак ищет ответ на вопрос: «Как можно оставаться собой, когда тебя бросает в самые разные стороны, и ты никак не можешь этим управлять?»
Когда роман был только опубликован, его восприняли как выступление в защиту личности, раздавленной государством. До сих пор не вполне понятно, насколько радикальным был первоначальный замысел Пастернака. Он как-то сказал: «Революция там изображена вовсе не как торт с кремом, а именно так до сих пор было принято ее изображать»[18]. Это высказывание далеко от утверждения, что революция была ошибкой. Возможно, Пастернак хотел написать книгу с долей критики, но все же такую, чтобы ее опубликовали и читали. А может быть, он, как и доктор Живаго, относился к режиму двойственно: мог представить точку зрения рабочего класса, но в то же время видел, что все пошло не так и привело к ужасным последствиям.
Большинство читателей романа считают, что Пастернак хотел показать нам героя советской эпохи, попавшего в жернова исторических событий и бессильного перед лицом судьбы. Возможно, так оно и есть. Но Живаго не использует даже те немногие моральные возможности, которые у него имеются (например, отказаться от романа с Ларой). Он слаб и иногда невероятно глуп. Но его ли это вина? Или это все судьба? Может быть, дело в его творческой натуре? Это традиционное русское оправдание. Вспомните наполненные печалью глаза и поэтически поникшие усы Омара Шарифа в роли Живаго в легендарном фильме – судьба и душа переполняют этого человека. Перед нами идеал этого пожимающего плечами архетипа: «Горе мне! Это моя судьба, и душа моя страдает. У меня нет выбора – я могу только быть слабым человеком, который случайно уходит от беременной жены».
У меня есть одна теория, объясняющая, почему русские постоянно говорят о судьбе и душе. Это позволяет им в любом разговоре помнить о смерти, не повторяя при этом постоянно: «Ладно, какая разница, в любом случае мы все скоро умрем». Но давайте признаемся: если постоянно говорить о судьбе и душе, сложно избежать навязчивых мыслей о смерти. Задолго до того, как началось мое знакомство с русской литературой и изучение русского языка, я знала, что главная тема русской литературы – это смерть. Из фильма «Доктор Живаго» я узнала, что одно из первых воспоминаний главного героя – это похороны матери. Еще до прочтения «Анны Карениной» я была в курсе, что главная героиня бросилась под поезд. Даже беглое знакомство с русской литературой приводит читателя к заключению, что эти книги написаны не для того, чтобы вдохновить его жить, а чтобы напомнить, что смерть всегда рядом.
При этом нельзя сказать, что «Доктор Живаго» – депрессивное чтение. Совсем наоборот. Поскольку Пастернак с самого начала не стесняется прямо говорить о смерти, ты начинаешь воспринимать ее как неотъемлемую часть жизни. Кроме того, «Доктор Живаго» написан в легком, непринужденном стиле. Пастернак придал русскому роману новое звучание, используя абсолютно новый, не свойственный ему ранее язык. Он легко перескакивает с одной темы на другую, использует широкие мазки, и повествование иногда кажется совершенно произвольным. Хотя сюжет линеен, о мыслях автора этого не скажешь, и время от времени ты как будто читаешь учебник истории или сборник рассказов, а вовсе не роман. Некоторых это очень бесит. А мне очень нравится.
В биографиях Пастернак выглядит серьезным, думающим, романтическим человеком, свободным от мук духовного кризиса, преследовавших Толстого. (А еще очень симпатично, что его фамилия, Пастернак, означает по-русски вид корнеплода. Мне сложно себе представить получение Нобелевской премии английским писателем, которого зовут, например, мистер Турнепс.) Но у него были свои слабости. Последние четырнадцать лет жизни Пастернака были связаны с Ольгой Ивинской, его возлюбленной и секретаршей, с которой он познакомился в редакции литературного журнала «Новый мир» – она заведовала отделом начинающих авторов. Ивинская стала прототипом Лары. Пастернак любил ее, но отказывался уходить от жены. Ивинская написала воспоминания об их жизни, «Годы с Борисом Пастернаком: В плену времени». Это замечательный рассказ о той эпохе, ностальгический и волнующий. Большýю его часть, однако, занимают жалобы на то, что Пастернак не подарил ей, своей любовнице, собственного экземпляра «Доктора Живаго». («Конечно, я – носи, подготавливай, а у меня, бедной, и экземпляра нет!» – пишет она[19].)
Ивинская считает связь с Пастернаком своей судьбой, что неудивительно для женщины, полюбившей автора одного из самых ярких романов о судьбе в истории литературы. К своей роли хранительницы наследия Пастернака она относится как к священному призванию. Также очень интересен ее взгляд наблюдателя за жизнью писателя. Особенно увлекательны ее свидетельства о людях, впервые открывающих для себя «Доктора Живаго». Я обожаю ее рассказ о встрече со славившейся своей высокомерностью поэтессой Анной Ахматовой. Ее пригласили на авторское чтение романа – я легко могу себе ее представить, с закрытыми глазами, подергивающимся царственным носом и скептически приподнятой бровью. Не очень понятно, сколько времени продолжалось это чтение. Судя по рассказу Ивинской, был прочитан весь роман. (Вряд ли такое возможно – это заняло бы много часов.) По словам Ивинской, Ахматова восседала, кутаясь в «легендарную белую шаль»[20]. Когда Пастернак закончил свое довольно мелодраматичное и трепетное выступление («Его одухотворенное лицо, судорожные движения его горла, затаенные слезы в голосе»)[21], Ахматова выносит приговор – и его не назовешь полностью положительным. Она хвалит «прекрасный» слог Пастернака и делает лучший комплимент, который можно получить от поэта, назвав его прозу «лаконичной, как стихи»[22].
Однако она увидела в романе один важный недостаток. Почему Живаго должен быть «средним» человеком? – спрашивает она. У Ахматовой были большие претензии к «обывательщине». Обычно она упоминает ее в обсуждении Чехова, а не Пастернака. В произведениях Чехова есть одна странность: действие всех его пьес и рассказов происходит в России накануне революции, но он никогда не упоминает ни политику, ни идеологию и почти делает вид, что ничего такого не происходит. Его изображению предреволюционной России свойственна определенная степень «лакировки» действительности – сродни той, в которой обвиняют «Аббатство Даунтон»[23], когда все неприятные социальные и политические реалии заметаются под великолепный красочный ковер. Да, многие герои Чехова несчастны. Но они несчастны по «обывательским» причинам (им надоедает смотреть на березы, они находят общество сестер невыносимым, они любят тех, кто не любит их). Они несчастны не из-за экстраординарных исторических событий, не из-за потери работы или отсутствия еды.
Имея в виду вышеизложенное, Ахматова «не согласилась с Б. Л. [Пастернаком], будто Живаго – „средний“ человек»[24]. Для нее это слишком по-чеховски. Она не хочет, чтобы герой Пастернака принимал политическую реальность, она хочет, чтобы он с ней боролся. Ахматова хочет, чтобы Живаго был героем и поместил себя в самую гущу событий. Она против того, чтобы события швыряли его из стороны в сторону, а он не мог в них участвовать или менять жизнь к лучшему. «Она советовала Б. Л. [Пастернаку] подумать, чтобы Юрий Живаго не стал мячиком между историческими событиями, а сам старался как-то на них влиять»[25]. Она почти что обвинила Пастернака в малодушии. Он должен быть сначала поэтом и уж потом романистом, но писатель не смог найти того, что Ахматова называет «поэтическим разрешением». Он не нашел способа сделать Живаго действующим лицом, тем, кто принимает решения, а не просто подчиняется судьбе.
Это мощная критика «Доктора Живаго». В романе меня – и многих других читателей и критиков – всегда бесила одна вещь: все, что происходит, складывается для доброго доктора крайне удачно. Поскольку это роман о судьбе, неудивительно, что его главный недостаток – слишком большая роль случая. Количество удачных стечений обстоятельств имеет почти комический эффект. Умерла мать? Вот, пожалуйста, симпатичная новая семья. Чувствуешь себя одиноко и хочешь жениться? Почему бы тебе не жениться на «сестре» и лучшей подруге (Тоне), вместе с которой ты вырос? Немного скучаешь в браке и чувствуешь себя одиноко, попав врачом на фронт? Смотри, вот же симпатичная медсестра (Лара), с которой вы уже несколько раз пересекались. Расстроен и снедаем страстью в уральском захолустье? Не переживай, Лара тоже здесь! Грустишь, что роман с Ларой придется прекращать из-за того, что жена беременна твоим вторым ребенком? Не волнуйся! Можно сделать так, что тебя схватят, семья подумает, что ты пропал, а когда вернешься в пустой дом, то можешь жить в нем с любовницей Ларой! Ура! Всякий раз, когда в жизнь Живаго вмешивается судьба, все складывается очень удобно для него. Но разве мы все на самом деле не такие? Если вдруг возникает удобное решение, мы используем его. Мы хватаемся за стечение обстоятельств как за спасение, чтобы избежать необходимости самостоятельно принимать решения и менять свою жизнь. Пастернак не осуждает нас за это. Он считает это человеческим свойством. Как справиться с жизнью? Просто доверьтесь ей, даже если вы будете плохо выглядеть в чьих-то глазах. Пастернак как бы говорит нам: «В чем разница между судьбой и удобным стечением обстоятельств?» Она невелика. И многие из нас выбирают путь наименьшего сопротивления. И только потом, оглядываясь назад, мы говорим себе: «Ага! Так и должно было случиться. Это судьба!» На самом-то деле все так сложилось из-за нашей нравственной слабости и лени. Нет, Пастернак не пытается нас за это судить. Он просто говорит нам правду.
Возникает большой вопрос: является ли такое количество совпадений в «Докторе Живаго» совершенно нормальным и бывает ли такое в реальной жизни? А их количество действительно огромно. (Тот факт, что Комаровский – одновременно (а) адвокат отца Живаго во время инцидента в поезде в начале книги и (б) связан с женщиной, в которую влюбляется Живаго, вызывает некоторое недоумение. В Москве в это время было несколько тысяч адвокатов. Много ли было шансов?) Но у меня есть подозрение, что неприличное количество совпадений в русских романах как-то связано с самой Россией. (В «Войне и мире» тоже полно невероятных примеров.) Если вы Толстой или Пастернак и хотите в своем романе показать размер и размах России, вам придется перемещаться на огромные расстояния, чтобы изобразить ее целиком, – это все-таки самая большая по площади страна в мире. Осознанно или нет (есть теория о том, что разница между людьми зависит от размера и географии страны, которую они считают своей), но этого трудно не заметить в их книгах. И когда Андрей в «Войне и мире» оказывается после ранения в десятках миль от дома, кто появляется неподалеку, хотя происходит это совсем не в центре мироздания?[26] Ну конечно, Наташа.
Еще одно невероятное, но необходимое совпадение в «Докторе Живаго» случается, когда Лара едет в Юрятин, городок недалеко от дома, принадлежащего семье жены Живаго, Тони. Юрятин находится более чем в семистах милях от Москвы. Конечно, это единственное место, куда могла отправиться Лара. Пожалуй, роман получился бы так себе, если бы Живаго подумал: «Ну это просто так совпало, что Лара тоже здесь. Ради своего брака я не должен обращать на нее внимания. Уйти к ней просто из-за географического совпадения… Нет, это было бы проявлением слабости и аморально».
Роман спрашивает у нас, что мы думаем о нравственном состоянии человека, который отдает себя в руки судьбы. Обычно в русской литературе такие герои вызывают сочувствие и понимание. Отношения Юрия и Лары показаны как величайшая история любви, а не как история, в которой мужчина, воспользовавшись невероятным стечением обстоятельств, изменяет жене. Нет, Лара оказывается в Юрятине, потому что им суждено быть вместе. А перед лицом судьбы человек беспомощен. И к судьбе нужно относиться с уважением, потому что она освобождает. На протяжении всей своей жизни мы пытаемся увидеть то, чему суждено случиться, надеясь на помощь судьбы, вместо того чтобы брать на себя ответственность за свой выбор.
И все же роман показывает, что судьба не делает нас счастливыми и не дает того, чего нам хочется. Иногда она переносит любовь нашей жизни за семьсот миль к черту на кулички, где мы по какой-то причине находимся. Но иногда она с таким же успехом жестока. В конце «Доктора Живаго» Юрий возвращается в Москву, чтобы начать там жить с третьей женщиной. (Я лучше не буду это комментировать!) Тоня уехала в Париж. Лара куда-то пропала вместе с Комаровским. Жизнь Живаго не заладилась. Он несчастлив и плохо себя чувствует. В конце концов он умирает от инфаркта.
В фильме добавляется еще одно безумное стечение обстоятельств: вернувшийся в Москву Живаго едет в трамвае. И видит идущую по улице Лару. (В книге этого нет.) Он пытается остановить трамвай и догнать ее, но безуспешно. Ему становится плохо, и он выбирается из трамвая, чтобы умереть на улице, а Лара проходит мимо, не заметив его. В книге финал еще более символичен. Перед тем как почувствовать себя плохо в трамвае, Живаго замечает на улице женщину. Это мадам Флери, старуха, когда-то работавшая в том месте, где он впервые осознал свою любовь к Ларе (когда она сожгла глажку). На мадам Флери лиловое платье. Когда-то платье лилового цвета было у Лары. Кроме того, это цвет, который Пастернак часто использует при описании России до революции: он символизирует невинность, чистоту, идеализм. И именно этот цвет он мельком видит перед смертью. «Он подумал о нескольких развивающихся рядом существованиях, движущихся с разною скоростью одно возле другого, и о том, когда чья-нибудь судьба обгоняет в жизни судьбу другого и кто кого переживает»[27].
ebooksa