Паршивый отряд. Хроники Новгородского бунта

— Ты хочешь сказать, что можешь промокнуть?

— Ну, могу не могу… Дождь же проливной! Злой хозяин собаку в такую погоду не выгонит. Знаете поговорку?

— Ну ты же не собака, хватит комедию ломать. Мне надо подготовится иначе до вечера не успеть.

— Ладно, ладно, хотите я помогу?!

— Спасибо ты уже помогла. Знаю я вашу помощь подотрёшь где не будь пентаграмму и понесла бедного Годфри в ваши чертоги.

— Какой же Вы всё-таки сухарь. Как только у Вас дочь получается воспитывать… — Не став слушать ответа она испарилась.

«Вот и дверь открывать не понадобилось», — подумал Годфри. — «Где только Святослав находит этих сук?»

Времени и впрямь оставалось немного. День давно уже перешагнул за середину, а ещё надо было собрать необходимые ингредиенты. И дождь, он всё лил и лил. Годфри опять погрузился в свои мысли: «Если до вечера не пройдёт ритуал будет не провести. Да и надо ли его проводить. Диметре точно доверять нельзя. А какой ещё есть выбор. Пойти попробовать поговорить… Но они обещали убить меня если увидят, а слово эти ребята похоже держат. Тогда надо готовится к ритуалу, или может удастся отыскать этого человека, который им нужен». Он вспомнил о Доре и словно кто-то повернул занозу в сердце. «Где ты, сейчас моя девочка? Ночь уверял что в безопасности. А если тебя охраняет этот странник, а я его найду и передам злодеям. Как это отразится на тебе? Не приведёт ли и к твоей гибели. Потом, если он оберегает тебя, то скорее всего хороший человека, а жертвовать хорошим человеком в угоду зла нельзя не при каких обстоятельствах!» — Поразмыслив таким образом Годфри пошёл готовиться к ритуалу: собирать необходимые ингредиенты, копить и гармонизировать энергию. Воля его должна была работать в унисон с окружающем миром, любое противоречие приводило к потере энергии. Маленький сбой концентрации и ритуал мог пойти не так. Враги, с которыми ему предстояло встретится намного превосходили всех тех, с которыми он имел дело до этого.

Рог работал механически, для его использования подготовка не требовалась. Он раскроет портал в любом случае, но вот откуда будет черпать энергию дело принципиальной важности. Либо удастся пустить поток энергии через пентаграмму, а самому только активировать процесс, либо рог выпьет до дна его жизнь. Весь фокус в том, чтобы вовремя выйти из пентаграммы дав только первоначальный толчок сверхъестественному процессу. Но риск оправдан, пришедшие из потустороннего мира войны выполнят то зачем их призвали в любом случае. Годфри долго ещё ломал себе голову над тем как снизить риски. Где найти другой выход. Но мозаика не складывалась. Он ходил из стороны в сторону, хромал и собирал сумку, размышлял. «На закате уже можно будет обратится к вечерней зорьки, но в этом деле от неё толку не много. Помочь распахнуть врата в потусторонней мир, это по её части, усилить действие ритуала, всякая там женская магия, а найти кого-то или помочь в бою она не может. Ну или не хочет, кто её знает! Опять же больная нога и бездушные войны на которых ничего не действует кроме дубины. Нет, рабочих вариантов только два. Либо трубить в рог, либо искать нужного им человека. Попробую ухватится за ниточку и из далека начать переговоры, пообещаю найти им нужного человека если они никого не тронут в городе. А там посмотрим, что можно сделать. Может, действительно удастся найти его, а потом, вместе с ним разработать новый план. Два война — это гораздо больше чем один. Потом он же должен знать кто его преследует. Может и о слабых местах этих пришельцев расскажет».

Дождь постепенно иссяк и день заканчивался. Годфри был собран и готов действовать. Приближение сумерек придавало ему сил. После того, как солнце уйдёт за горизонт, он будет на пике своих способностей. Оседлав привязанного у ибушки чужого коня Годфри быстрым шагом отправился к городу мысленно ведя диалог с лесом. Лес волновался, шумел, уговаривал его не ходить в город. Говорил, что некоторые жертвы всегда неизбежны. Но этот лес, по мнению Годфри был эгоистом. Поэтому он поблагодарил его за заботу, но остался при своём мнение. Попросил только помочь если ему будет совсем тяжело. Лес согласился, пообещал хранить и питать его если это будет необходимо.

Годфри уже не помнил, когда они стали с Лесом друзьями, точно это произошло вскоре после его инициации, но воспоминание о том, когда и как именно, утонуло в реке событий прошедших лет жизни. Точно было только то, что эта дружба с годами крепла. Он никому не рассказывал о ней. И о избушке в лесу знала только его дочь. Он отвёл Дору как-то туда, чтобы она могла найти убежище в случае опасности. Лес питал и гармонизировал его силы, когда это было необходимо. Годфри в качестве благодарности делился с ним впечатлениями, которые лес сам никогда не мог испытать.

Выехав на опушку, Годфри остановился и начертил пентаграмму так, чтобы в случае необходимости Лес мог помочь ему, придать сил и подпитать энергией. Потом провел необходимый ритуал. Все было готово. Оставалось только активировать пентаграмму и дунуть в рог призвания. Он осторожно проехал ещё небольшое расстояние, пристально всматриваясь в даль. У городской стены собиралась толпа народа. Годфри спешился и пустил лошадь свободно пастись в луг. Она ему больше была не нужна, а он сам, осторожно пригнувшись и подволакивая больную ногу пошёл к городу так, чтобы оставаться незамеченным как можно дольше. Трава в поле была высокой, солнце находилось у горизонта, он чувствовал, как его внутренние резервуары снова наполняются силой.

Подобравшись на расстояние, с которого можно было хорошо разглядеть происходящее он увидел стоящих вдоль городской стены людей. Чуть по одаль собралась понурая толпа горожан. Он вдруг осознал, что видит приготовление к казне. Пришельцы стояли так, чтобы полностью контролировать происходящее. Один из них орал, что горожане должны выдать интересующего их человека. Все, в городе и его окрестностях должны знать: каждый вечер будут казнить десять человек пока тот, кого они ищут не объявится. Другой пришелиц продемонстрировал силу своего оружия спалив дотла, за пару секунд, растущее неподалеку дерево. Годфри собирался окрикнуть пришельцев, хоть не на долго остановить происходящее, постараться снова вступить с ними в диалог. Пообещать помощь в поисках, всё что угодно, лишь бы они отказались от своих кровожадных намерений. Но всмотревшись ещё раз в выбранных для казни горожан оторопел. Среди них, наклонив голову, стояла его дочь Доротея. Годфри больше не мог думать. Его переполняла собранная им сила, бешенство и страх. Впервые за очень долгое время он испытал страх, не за себя, за дочку к которой одной ещё питал чувства любви в своём иссушенном тренировками и воздержанием сердце. Он в одно мгновение прошёл сквозь пространство в виде призрачного всадника и оказался у приготовленной пентаграммы. Активировал её. Элементы на концах звезды ожили. Огонь вспыхнул, вода зажурчала… Годфри схватил рог и дунул в него что было сил. Раскатистые звуки разрывая устои мироздания вторглись в реальность нашего мира.

Но, в порыве чувств, Годфри не заметил маленькой детали. Людей, приготовленных к казне было не десять, как обещал пришелец, а одиннадцать.

Дора подняла голову и с улыбкой Диметры на лице растворилась как облачко тумана.

Неожиданная встреча

Варенька, всегда, оправдание своей продолжительной связи с Флором видела не в изобилии получаемых от него материальных благ, а в своей наивной уверенности, что пока она рядом с ним он не совершит зло которое задумал. Но её представление о влияние своего обаяния на этого человека рухнуло вместе с известием о произошедшем в городе перевороте и повсеместных погромах. Эту «замечательную» новость принесла ей доброжелательная соседка. После того как Варя осознала, что произошло, в глубине её души потух огонёк веры в себя и людей. Она не в состояние пережить случившееся потеряла какую-то путеводную нить. Воля к жизни в ней иссякла. Поэтому, когда за ней пришли посланные от Флора люди, чтобы отвести в безопасное место она не сопротивлялась и вообще не сказала им не слова. Молча собралась и пошла туда куда её вели. Но по пути к ней пришло осознание одного простого факта: она больше никогда не хочет видеть человека, который организовал весь этот ужас. Впрочем, если бы в её силах было покинуть и саму себя, по крайней мере, ту свою часть, которая поддерживала с этим человеком любовные узы и принимала как родного, она бы с удовольствием это сделала. Но такое разделение естественно было невозможно. К сожалению, прошлого сложившегося в пазл жизни нельзя просто стереть ластиком как не удачную карандашную линию. Поэтому замкнувшись в глубь себя и в небольшую комнату, она закрылась на ключ и никого не пускала.

Но утром, когда всему городу стало очевидно, что зачинщик беспорядков подло сбежал, а мятеж почти подавлен. Многим особенно усердным горожанам захотелось отыграться на его потаскухе. Дверь в её комнату выбили. Одежду на ней разорвали. Перемазали грязью с нечистотами и в таком виде вышвырнули на улицу. Варенька не сопротивлялась. Какая-то часть её, даже была согласна с их действиями. Она просто шла по улице угрюмо опустив голову и старалась поплотнее закутаться в оставшиеся на ней лохмотья. В городе её знали. А теперь, поэтому, похоже ненавидели. Многие швыряли в неё гнилые фрукты, кричали мерзкие и оскорбительные вещи.

Горожане были на подъёме, они радовались и ликовали. Зло было почти побеждено. Предатели убиты, арестованы или в бегах. Выплеснуть свою радость расправившись над кем-то явно «виновным» и не могущем дать сдачи, казалось им делом естественным и желанным. Но Варя их не видела и не слышала. Она смотрела на частично разорённый город, на ещё не до конца убранные трупы и так же, как и многие тем утром считала себя виноватой или, по крайней мере причастной к происшедшему. Она шла через центр города подальше от торгового квартала в сторону западных ворот. На главной площади, у здания городского вече ей здорово досталось от поверивших в свои силы городских ополченцев, готовящихся идти штурмовать казармы. Но и это испытание осталось позади. Варенька углубилась в более тихую часть города в меньшей степени пострадавшую от беспорядков. В конце улицы виднелись обгоревшие руины бывшей школы Годфри, остальные здания в этой части города были беднее чем в других районах поэтому сохранились лучше. Улица была почти пустой и утопала в кустах цветущей сирени. Когда она проходила перекрёсток с небольшим переулком, её окликнул чей-то тихий голос, почти шёпот. Прежде чем она обернулась зовущему потребовалось обратить на себя внимание более действенным образом. Схватив Вареньку за волочащийся сзади рукав этот человек утянул её в проулок за куст сирени. Она не сразу поняла кто это. Но человек явно был ещё юношей и точно знаком с ней.

— Это я, Игнат. Ты что не узнаёшь меня? — Сказал он Вареньки шёпотом.