Для Ларисы тоже наступило мучительное ожидание сигнального выстрела. С этим выстрелом красная флотилия откроет ураганный огонь по Казани, по судам адмирала Старка. Она посмотрела на фосфоресцирующие часики: до сигнала оставалось четыре минуты. Появилась болезненная сухость во рту, перед глазами резко обозначились берега. Тугие всплески воды
трещали, как жесть,— неприятно и громко запульсировала настойчивая мысль — что принесет ветер случайности?
Налет красной флотилии был неожиданным и поэтому особенно страшным. Из Волги вздыбились кровавые фонтаны, на берегах вспыхнули нефтяные баки, над городом встала зловещая стена дыма и пепла.
24
Сивые полосы тумана колыхались над орешником, заливали лощины. Из туманной зыби смутно проступали нахохленные всадники. Азин "ежился под мокрой буркой; с каждой ворсинки падали капли, к рукам прилипали пожухлые листья. Недовольно спросил Шурмина:
— Мы не заблудились?
— По-моему, нет. За этой рощей должны быть белые окопы,— неуверенно сказал Шурмин.
Подъехали Северихин и Дериглазов.
— Подались слишком влево,— предположил Шурмин.
— Вправо-влево, вперед-назад! Разведчик мне, а еще местный житель. Может, мы очутились в тылу противника? Вот будет весело...
— Неосторожность к добру не приводит,— проворчал Северихин...
Азин не спал, выматывая себя и командиров. Его коротенькие распоряжения, как тревожный звон, разносились по всем батальонам и ротам. Пешие и конные разведчики непрерывно следили за всякими переменами в расположении неприятеля, но все же Азин сам решил осмотреть позиции. Неожиданно навалившийся туман помешал разведке: Азин и его товарищи заблудились в роще. Вокруг них шептались капли, клубились испарения, мочажины казались бездонными ямами, сырая тишина подозрительной. Влажно стучали лошадиные копыта, глухо брякали стремена.
— Странное у меня ощущение, друзья,— заговорил Азин.—• Прошел месяц, как мы покинули Вятку, а будто пронеслось десять лет. Что ожидает нас завтра? Если можно было бы заглянуть в собственное будущее! А ведь смешно —- нам всем нет ста лет. Я еще девок-то не любил, только напевал: меня не любишь, но люблю я, так берегись любви моей. Давно ли мы не знали о существовании друг друга. А теперь у нас и беда одна, и мечта одна — революция. И если я погибну, то за одно за это слово. Помолчи,— остановил он Северихина.— Знаю, скажешь — для революции надо жить...
— Вот именно!
— Да, жить охота. И девок любить охота, и самогонку пить, и делать что-то такое, что не пахнет ни кровью, ни порохом.^-Азин вытер засеянные каплями щеки.
175
— А ведь как-то надо выбираться из рощи,— напомнил Шурмин.
Туман понемногу рассеивался, из вязкой белой мглы потянуло дымом, деревья поредели. Всадники выехали на опушку и натолкнулись на сторожевой пост белых. У костра сидели солдаты — дымные тени их раскачивались на траве. Еще можно было повернуться и скрыться, но, сдвинув на затылок папаху, Азин направился к костру. Солдаты повскакали с земли: предостерегающе звякнули винтовки.
— Кто такие? — спросил вислоусый фельдфебель.
—- Что за часть? Где командир? — ответил на вопрос вопросом Азин.— Расселись, как в кабаке. Десять минут наблюдал за вами, а вы хоть бы хны. Ты — начальник поста? — надвинулся он на фе"льдфебеля.— Почему не вижу часового?
ebooksa