— Здесь очень жарко, паш-ли на палубу,— встал Саблин.
Они выбрались из каюты. Караван судов приближался к камскому устью, река все расширялась, уже виднелся высокий меловой берег Волги. Вода приглушенно мерцала, разламываясь на гибкие пласты под пароходными колесами.
Облокотившись на перила, Ева любовалась Камой, ветерок раздувал полотняное платье, обнажая стройные ноги.
Саблин, ценивший в женщинах, как в лошадях, только стать, поступь, темперамент, формы, покачиваясь, направился к Еве.
— Ух ты! Люблю! Особенно красотку нагую. Нагая красотка вооружена до зубов. — Саблин кинул потную ладонь на плечо Евы.
Девушка откачнулась и влепила ему оплеуху.
— Ах ты сучка!
Игнатий Парфенович и Дериглазов схватили за руки Саблина, на шум из каюты вышел Азин.
— Что тут происходит? — спросил он недобрым голосом, узнавая Саблина.
— Почему на пароходе бабье? Кто позволил военный корабль превратить в бордель? — перешел в наступление Саблин.
— Ты полегче на поворотах...
— Снять с парохода всех бабейок!
— Какое ты имеешь право приказывать мне?
— Я следователь особого отдела. Набрал в любовницы всяких потаскушек...
Азин надвинулся на Саблина, тот стал отступать, прижимаясь боком к поручням. Так продвигались (щи на корму. Азин — побелевший от оскорбленной гордости, Саблин — перепугавшийся собственной храбрости,— пока не дошли до трапа. Потеряв опору, Саблин чуть было не сорвался в воду.
Подбежала Ева, взяла под локоть Азина, успокаивающе поглаживая дрожащие его пальцы. Азин остановился на носу парохода, пересекавшего полосу слияния двух рек: светлые волжские струи сходились с желтыми камскими. Светло-рыжая .полоса с пенными бурунчиками была словно отчетливая черта, за которой Азина и Еву ждала новая, еще более опасная жизнь.
17
В начале сентября Колчак бросил уральскую, уфимскую, волжскую, «партизанскую» армии, а также конный казачий корпус против армии ■•Тухачевского. Пятую армию атаковали жаждавшие победы и. мести враги, по тылам ее носилась казачья конница, громя штабы, захватывая обозы.
Красные упорно цеплялись за каждый полустанок, за каждую деревню, отбивали ожесточенные атаки противника, сами нападали на колчаковцев. Фронт с утра до вечера гудел сплошным гулом орудий, всполошенными криками, месил грязные осенние тропы.
На красных частях сказалось великое утомление от предшествовавших непрерывных сражений: уже полгода не знали они ни передышки, ни отдыха. Огромные потери ослабили все полки, и Тухачевский отдал приказ отступать за Тобол.
ebooksa