— Может быть, товарный пойдет? — с робкой надеждой спросил Лутошкин.
— И товарных нет. Скоро пойдет военный, особого назначения. К нему соваться не думай — заарестуют...
Игнатий Парфенович присел на скамейку, вздыхая от неустройства своей скитальческой жизни. После боя на Маныче, тяжело раненного, его отправили в полевой госпиталь. Когда он вышел из госпиталя, азинская дивизия уже сражалась на Кавказе. Лутошкина демобилизовали, он решил вернуться в вятские края для тихой жизни, еще не понимая, что окончилась созерцательная жизнь всяких отшельников на Руси.
18
Подошел поезд особого назначения. В тамбурах маячили часовые, видно было, что поезд охраняется с особой тщательностью. Из трех пассажирских вагонов выпрыгивали красноармейцы.
— Эй, старик! Кинь сухариков! — попросил Лутошкина белобрысый боец.
Игнатий Парфенович повернулся на голос, боец пристукнул башмаками и вдруг обнял его.
— Нашелся, Андрюша, нашелся! — всхлипнул Игнатий Парфенович.
Не думали они, не гадали, что сведет их судьба снова на дорогах странствий. Паровоз дал свисток отправления, Шур-мин схватил за рукав Игнатия Парфеновича, потащил к вагону.
— Айда, садись. Я же начальник золотого эшелона.
В вагоне Игнатий Парфенович столкнулся с Саблиным.
— Ха, старый знакомый! Ты, горбун, живуч, как репейник. Ну, здравствуй, ну, и рад, что дожил до мирных времен.
— У вас, Давид, вид цветущий. Очень уж я люблю жизнерадостных людей, это, вероятно, по закону контраста, — пошутил Игнатий Парфенович.
Поезд тронулся с места, набрал скорость, а они сидели в купе и говорили-говорили длинными, путаными отступлениями, вспоминая без конца, удивляясь своим воспоминаниям.
— Ты знаешь, как погиб Азин? — спросил Шурмин.
— Никто не знает, как он погиб, но я слышал" разные рассказы о его трагической смерти. «Азина расстреляли в станице Ергалыкской»,— говорят одни. «Его возили в железной клетке по улицам Екатеринодара, и надпись предупреждала: «Осторожно! Красный зверь Азин». Потом забили его камнями»,— утверждают -другие. Третьи, выдавая себя за очевидцев, клянутся, что на заимке под Тихорецкой казаки разорвали Азина лошадьми. Четвертые свидетельствуют — Азина повесили на базарной площади в самой Тихорецкой.
В четырех этих смертях я вижу бессмертие Азина...
Игнатий Парфенович замолчал, и все трое посмотрели на блестящие от лунного света речушки и озерца, мелькавшие за вагонным окном.
— Куда ты все-таки, Парфеныч, едешь? Что думаешь делать?— допытывался Саблин.
— Поедем с нами в Казань,— предложил Шурмин.— Сдадим золото и начнем новую жизнь.
ebooksa