— Я выпрошу у него согласие.
— Он сказал, мне еще рано замуж.
— Тогда я вырву согласие Силой!..
— Ты не оскорбишь отца...
— Так что же делать?
— Не знаю. Ждать. Набраться терпения и ждать.
— Я живу в сплошном чаду тревоги, счастья, страха да тяжких предчувствий, а ты говоришь — жди!
Они вернулись в комнату. Андрей спросил:
— Как получить согласие отца?
— Продай свой участок кому угодно. Отец не хочет, чтобы ты был золотопромышленником, в годы войны красных и белых золото опасно...
Это говоришь ты или твой отец? Не понимаю. Объяснись...
Где золото, там и кровь, и лишние страдания, и ненужные страхи. Ты приехал к нам на поиски дикого счастья и не хочешь знать простых истин. Золотое счастье Ивана Елагина или Никифора Тюмтюмова оборачивается бедой для многих старателей. Почему люди должны страдать ради их золотого счастья?
— Мне без тебя нет жизни. Завтра уйду в тайгу и продам свой участок. Феона, Феона! — повторил он, чтобы доставить себе радость от ее звучного имени.
Перед уходом в тайгу Донауров пригласил Щербинина в трактир. Они пили спирт, болтали о всяких пустяках, потому что все важное было обсказано. Андрей отхлебывал из стакана и сердито следил за толстыми пальцами трактирщицы, небрежно ссыпающими в жестяной ящик наперстки золотого песка., горка которого была так же небрежно высыпана старателем на прилавок.
ц Спирта навею шатию! — приказал старатель, обводя рукой завсегдатаев трактира.
Посетители ожили, зашумели, одобрительный гул наполнил трактир.
— С фартом вас, Матвей Максимыч!
— За счастье-удачу, Максимыч!
— Паук, лешак этакой! Все пропьешь, и опять зубы на полку...
Иди прочь, не оглядывайся. Не ворованное, чай, пропиваю!— огрызнулся Матвей Максимович. Он действительно походил на паука кривыми ногами и как бы • вывернутыми в локтях руками. Глубоко запавшие глазки, хищный нос усиливали сходство.