— А нельзя ли Донаурова перетянуть на нашу сторону? Надо только разузнать, чем сейчас он дышит.
.— Бабьей лаской дышат такие подлецы! — распалился Индирский. — Ради своей Феоны пойдет на преступление...
— В этом я вижу достоинство настоящего мужского характера,—рассмеялся Щербинин.
Достоинство в готовности совершить преступление? —-спросил Индирский, справившись со своей запальчивостью.— Может быть, на Донаурова лучше воздействовать через Феону?
Где кровь, где преступление, там всегда женщины. Почему бы это, отчего бы это? спрашивал Южаков.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Заиндевелый до бровей Елагин с порога протянул руку До-наурову.
— Ну, здравствуй, дружище! Не ожидал!
— Ты рискнул появиться в Охотске?
— А я инкогнито.
— Тебя знает каждая собака.
— Собаки промолчат, люди испугаются,— Елагин сел на диван, пружины застонали под его телом.
— Зачем бравировать собственным мужеством?
— Какое это мужество — нетерпение погулять в Охотске? Настоящее мужество — в терпении.
— Ты, я вижу, стал юмористом.
— Юмор учит терпимости. Поэтому приходится шутить, когда вовсе не до шуток.
— Что за нужда привела ко мне?
— Сперва напои чаем, после спрашивай.
Феона встретила Елагина как старого знакомого, но без прежней душевности,— Елагину показалось, что она стала строже.
— Она славная, твоя Феона! Ты счастливый муж, а вот я, видно, обручусь со смертью. Невеселая невеста...
ebooksa