Немец понимающе кивнул.
— А на свободе что сделать? — Спросил я тут же.
— Мент. Наркота. Поставщик. — Не стал он вдаваться в подробности.
Я придвинулся, немного знакомый с психологией смотрящего за последнее время.
— Личное?
Он вздохнул.
— Внука на иглу посадил.
— Только ради вас, Игорь Данилович. — Ответил я и поднялся.
Пора за работу.
Весна. Пахнет травой. К этому запаху никогда не прислушиваешься, насыщаясь на воле, но он так отчётливо различим, когда годами дышишь тюремной пылью.
Господи, да я даже солнце впитываю кожей, как какая-то солнечная батарея. На белой, как снег шкуре ощущается румянец. Как же я соскучился по этому вольному солнцу.
Я на свободе! Я не сломался в этой чёртовой дыре!
ВОЛЯ!!!
Руки сжимают бумажку с приказом о досрочном освобождении. Бумажка много значит. Подумать только, на жалком листке с парой подписей и печатью, расчерчен срок. Или его отмена. Убогий листик, штамп, росчерк и два года пыльной тюрячки сменились благоуханием расцветающей природы.
«Аллах не меняет людей, пока они сами не переменят того, что в них», — сказал мне смуглый, кареглазый араб перед тем, как шея с хрустом неестественно вывернулась.
Может он и прав. Но на кой чёрт эти умности, если твой бог заставляет тебя смотреть, как разлетаются на кусочки те, кто секунду назад были живыми? Что для тебя, фундаменталист, значила священная война, когда несколько килограмм тротила сравняли детей с окружающей землёй? Каково было родне умолять криминалистов ползать на карачках, чтобы хотя бы пару кусков тела можно было сложить в закрытый гроб и предать земле? Я не вижу здесь правды. Ты воевал с неверными. И неверными для тебя становились те, на кого укажут пальцем. Ты не задумывался над смыслом Корана. Несколько сур — это всё, что тебе нужно для пяти ежедневных молитв. Можешь восстать из мёртвых и воткнуть мне нож в сердце, если хоть одна строчка в твоём священном писании призывает убивать детей во имя Аллаха.
Я не жалею, что выполнил эту грязную работу. Мне всё ясно. И если когда задумаюсь над этим вывертом судьбы, задумаюсь над твоими словами, араб. Как пить дать — сам уеду воевать в горячую точку за твой миф…
Пригревает, город гудит роем автомобилей. Мрачные мысли остались за решёткой. Девушки ходят улицам такие красавицы, что глаз не оторвать. Куда там тощим швабрам с плакатов по «евростандарту».
Кажется, что сам попал в страну фотомоделей. Кровь кипит. Но не подходить же к красавам, сияя провалами в зубах. Не поймут. Я ж не бич, не бомж, за собой слежу. Сначала привести себя в порядок, потом знакомиться. Этим человек и отличается от животного. Быть зверем больше не хотелось.
Вперёд, к стоматологу! И хватит уже сжимать эту бумажку с приказом о досрочном освобождении. Кстати, когда уже дума примет закон о запрещении ношения бюстгальтеров красивыми женщинами в тёплый период?
ebooksa