Цена слова

— А давай поспорим! — Вспыхнул очкарик, попав на слабо.

И за душой-то ничего нет. На что спорить? Всё же спросил:

— На что?

— На интерес!

— Давай. Значит, спорим на то, что покончим со школой к январю, и ты с нового года займёшься институтом?

— Да.

— Идёт, — ответил я, и ладони встретились.

Проходящий мимо парень разбил руки, связав нас священными нерушимыми правилами спора.

Вот так я и подогнал Антона.

Насколько осведомился о раке, просидев полночи в Интернете, опухоль не даст ему двух лет жизни. В черепе слишком мало места, каждый миллиметр роста даёт фатальные последствия. А первые же метастазы приведут к печальному последствию. И единственная его цель — окончить школу как все, останется незавершённой. Этого никак нельзя допустить. Он должен успеть добиться чего желает. И я должен помочь в этом. Пусть моя жизнь сложилась не очень, и неизвестно, сколько мне отмерено, но я помогу достичь его цели. Приложу все усилия.

Нельзя постоянно жить ради себя. Даже в самой нелёгкой ситуации можно суметь помочь другим. Не ради награды или премий. Просто потому что… можно. Пусть моей целью будет помочь ему достичь его цели. Тогда я пойму, что прожил эту жизнь не зря. Как бы в будущем судьба моя не сложилось.

Директриса без особых конфликтов перевела меня в класс Антона. Поменять букву с «Б» на «А» не так уж и сложно. Так начинал с класса для умственно отсталых, а вырвался в класс с математическим уклоном. Хоть больше и люблю гуманитарные науки, но ради Антохи можно и поднапрячься в логических построениях. У нас есть цель, и мы её добьёмся. И точка.

А вот с экстерном директриса поднапряглась. Сетовала на то, что загружена бумажной волокитой и дополнительные мороки со специальными программами ей ни к чему, как и всей школе, всем учителям и людям из министерства.

Антон готов был сдаться и проиграть спор, культурно кивая в такт доводам руководства школы, но я не из тех, кто так быстро сдаётся. Отправив очкарика в класс и оставшись с директрисой один на один, за десять минут разбил все её доводы в пух и прах.

Рак сильнее любых доводов. Даже самая закостенелая коммунистка сдалась под напором и позывам к человечности. На одиннадцатой минуте спора я услышал первое «хорошо».

Написав пару заявлений от себя и Антона Чудинова, сияя, как начищенные церковные купола под солнцем, я поспешил в свой новый класс.

Каково же было моё удивление, когда из класса в коридор вышли Алексей и Александр. Как оказалось, человек компьютера и бывший спортсмен учились в одном классе с Антоном, а значит теперь и со мной. Проходив в школу в сентябре, я их и не заметил, и теперь было полной неожиданностью видеть эти предательские рожи. Ещё больше удивился, когда оба, как ни в чём не бывало, протянули руки.

— Здорово, Игорь. Антон рассказал, что тебя перевели к нам в класс. Добро пожаловать.

Я не стал жать рук. Вроде бы не тот человек, который долго помнит обиды, но как могу так просто забыть эти плевки в спину? Унизив и опустив меня до самого дна, двое теперь делали вид, что ничего не произошло.

Стоп. «Антон рассказал». Ах, вот оно в чём дело. Антоха замкнутый человек и если что-то рассказывал, то, наверное, во всей красе и от всей души. Эти двое логично решили, что я его друг и как самые подлые двуличные твари, быстро переменили своё отношение к «душегубу и бездомному».