Ловец на хлебном поле

Впервые, считай, вообще сказала что-то. Наверно, забыла, что ей положено злиться.

– Может, потому что Рождество, – говорю.

А она ничего не ответила, когда я так сказал. Наверно, вспомнила, что все-таки положено злиться.

– Прокатиться хочешь? – спрашиваю. Я-то знал: наверняка хочет. Когда она совсем мелкой малявкой была и мы с Олли и с Д.Б. ходили с ней в парк, она по карусели просто с ума сходила. С фигни этой, на фиг, ее просто было не стащить.

– Я слишком большая, – говорит. Я думал, она не ответит, но вот ответила.

– Ни фига, – я ей говорю. – Залезай. Я тебя подожду. Давай.

А мы уже совсем рядом стояли. Там несколько малявок каталось, в основном совсем мелких, и сколько-то предков ждали снаружи – на лавочках сидели и всяко-разно. Я чего тогда – я сходил к окошечку, где билеты продавали, и купил билет. И дал ей. Она совсем рядом стояла.

– На, – говорю. – Погоди – вот остальные гроши. – И я стал было совать ей то, что она мне одолжила.

– Ты у себя оставь. Подержи пока, – говорит. И тут же сразу: – Пожалуйста.

Такая тоска берет, когда кто-то говорит тебе «пожалуйста». В смысле, Фиби или как-то. Тоска такая навалилась, как я не знаю что. Но гроши я обратно в карман спрятал.

– А ты со мной не поедешь? – спрашивает она. И глядит на меня при этом как-то уматно. Сразу видно – уже не сильно сердится.

– Может, в следующий раз. Я пока за тобой посмотрю, – говорю. – Билет взяла?

– Да.

– Ну вали тогда – я вон там на лавочке буду. Посмотрю за тобой. – Я пошел и сел на эту лавку, а Фиби пошла и залезла на карусель. Обошла ее всю. В смысле – один раз по кругу всю обошла. Потом села на такую здоровую, бурую и битую на вид лошадь. А потом карусель поехала, и я смотрел, как Фиби катится, круг за кругом. Там сидело всего пять-шесть других малявок, а песню карусель играла – «Дым попал в глаза»[46]. Очень джазово так и уматно звучала. И все малявки пытались уцепиться за золотое кольцо, и Фиби такая с ними тоже, а я все колотился как бы, что она сверзится с этой лошади, на фиг, только ничего не сказал, не сделал ничего. Ведь какая с малявками фигня – они если хотят за кольцо золотое хвататься, то пускай хватаются, не надо им ничего говорить. Свалятся так свалятся, а говорить им при этом что-нибудь – фигово.

Потом все закончилось, Фиби с лошади слезла и подошла ко мне.

– А теперь ты разик прокатись, – говорит.

– Не, я лучше на тебя посмотрю. Наверно, лучше посмотрю все-таки, – говорю. И еще грошей ей немного отсыпал. – На. Купи еще билетов.

Она взяла.

– Я больше на тебя не злюсь, – говорит.

– Я знаю. Давай скорей, сейчас опять поедет.