Ловец на хлебном поле

И тут вдруг ни с того ни с сего она меня поцеловала. Потом руку ладошкой вытянула и говорит:

– Дождик. Дождь начинается.

– Я знаю.

А потом она чего сделала – я чуть не сдох: потом она залезла ко мне в карман и вытащила этот красный охотничий кепарь и мне на голову нахлобучила.

– А ты чего – не хочешь? – спрашиваю.

– Можешь поносить пока.

– Ладно. Только ты быстрей давай. На карусель опоздаешь. И лошадь твою займут или еще чего.

Только она все равно не дергалась.

– А ты по правде сказал? Ты правда никуда не уезжаешь? Правда потом домой пойдешь? – спрашивает.

– Ага, – говорю. Причем – по-честному. Я ей не наврал. Я по-честному потом домой пошел. – Ну давай уже, – говорю. – Начинается.

Она побежала и купила билет, и вернулась на карусель эту, на фиг, точняк вовремя. Опять по всему кругу прошла, пока не отыскала свою лошадь. И забралась на нее. Помахала мне, и я в ответ помахал.

Ух, вот тут и ливануло сверху, просто гадски. Как из ведра, чес слово. Все предки – и штруни, и все вообще – подбежали и столпились под самой крышей карусели, чтоб до костей не промокнуть или как-то, а я еще сколько-то на лавке посидел. Промочило меня будь здоров, особенно шею и штаны. Кепарь меня по-честному прикрывал в каком-то смысле, только я все равно промок. Да и наплевать. Мне вдруг ни с того ни с сего так путёво стало – от того, как Фиби такая все ездит и ездит, круг за кругом. Я чуть, на фиг, не заревел вообще, так мне путёво стало, сказать вам правду. Фиг знает, почему. Просто она так, на фиг, мило смотрелась там, круг за кругом, в этом своем синем пальтишке и всяко-разно.

Господи, вот жалко – вас там не было.

26

Вот и все, чего я рассказать хотел. Наверно, можно бы еще про то, чего я делал, когда домой пришел, и как заболел и всяко-разно, и в какую школу осенью пойду, когда отсюда вылезу, только мне чего-то не в жилу. По-честному. Мне сейчас про это не особо интересно.

Куча народу, особенно этот мозгоправ, который у них тут, меня спрашивает все время, собираюсь ли я как-то примениться, когда в сентябре в школу вернусь. По-моему, дурацкий вопрос. В смысле, откуда знать, что собираешься делать, пока не сделаешь? Правильный ответ: ниоткуда. Мне кажется, я знаю, но откуда? Чес слово, дурацкий вопрос.

С Д.Б. не так фигово, как с прочими, но он тоже мне кучу вопросов задает. В прошлую субботу приехал с этой своей английской девкой, что у него в новой картине снимается, которую он написал. Вполне себе ломака такая, но очень симпотная. В общем, один раз, когда она в дамскую комнату увалила, которая, на хер, тут аж в другом крыле, Д.Б. меня спросил, как мне вся эта фигня, про которую я вам только что рассказал. И тут уж хер знает, что и сказать. Фиг его знает, как она мне, если по правде. Не надо было стольким людям рассказывать. Я только, наверно, знаю, что мне вроде как не хватает всех, про кого я рассказывал. Даже этого Стрэдлейтера и Экли, например. Мне, пожалуй, даже этого, на фиг, Мориса не хватает. Умора. Вообще никому ничего никогда не рассказывайте. А расскажете – так и вам всех начнет не хватать.

Примечания

1

Дэвид Копперфилд – главный герой-рассказчик романа английского писателя Чарлза Диккенса (1812–1870) «Личная история, приключения, жизненный опыт и наблюдения Дэвида Копперфилда-младшего из Грачевника в Бландерстоне (ни в коем случае не предназначавшиеся для печати)» (1849–1850), который начинается с подробного изложения обстоятельств рождения героя: «Стану ли я героем повествования о своей собственной жизни, или это место займет кто-нибудь другой – должны показать последующие страницы. Начну рассказ о моей жизни с самого начала и скажу, что я родился в пятницу в двенадцать часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю). Было отмечено, что мой первый крик совпал с первым ударом часов…» (пер. А. Кривцовой, Е. Ланна). – Здесь и далее прим. переводчика, кроме оговоренных особо.