Но я её прервал:
— А я пациент, и вы меня лечите. И хорошо лечите. Разве я не могу вам об этом сказать и добавить к своей благодарности немного других приятных слов?
Люба хотела было по привычке скривиться, но тут поняла, что ничего грубого или обидного ей не сказали.
— У вас, — она умело вернула разговор к проблемам пациента, — тяжёлая контузия. И вам необходимо уволиться, а не служить дальше.
— Нн-нет! — моментально вернул я в свою речь заикание и конвульсивное подёргивание головой. — Мне надо служить!
— Не волнуйтесь так, — попыталась меня успокоить врач, — всё будет, как вы решите. Но вам следует избегать перенапряжения и громкого шума, иначе может развиться эпилепсия. Боюсь, что с такими рекомендациями обратно вас на службу не возьмут.
— Дд-да-а я, да к-ка-а-ак же так!
— Успокойтесь! — вмиг посуровела докторша, чуть прикрикнув на меня. — Сестра, дайте успокоительное полковнику. Я зайду к вам завтра.
Она повернулась и ушла, а я задумался: не переиграл ли? Всё-таки нравилась она мне. Вот же, блин, как не вовремя-то! Но такую девушку упускать не стоит. Правда, она вся на нервах. Ладно, придумаю что-нибудь.
Любовь Неясыть шла к начальнику госпиталя и ломала голову: как быть с этим больным полковником? Телесные раны зажили, и физически он вроде бы был здоров, но эта контузия… С таким диагнозом в бой идти будет сложно, и солдат положить можно. Всё это она высказала начальнику госпиталя после дежурного доклада.
— Не волнуйтесь, Любовь Владимировна, — кивнул ей начальник, — я заходил к нему на обходе, видел его состояние. Да и генерал Басса сказал, что вряд ли его возьмут обратно. Как выпишем, так сразу на увольнение пойдёт. Не он первый, не он последний. Получит выходное пособие и отправится в родную деревню или город, не знаю, откуда он там родом. Лечите и не переживайте.
— Я не переживаю, — буркнула Люба. — Я выполняю свой врачебный долг.
— Хорошо, больше у вас вопросов нет?
— Нет.
— Тогда вы свободны, Любовь Владимировна.
Она ушла. А вернувшись к себе, надолго задумалась. Впервые за пять лет она подумала о ком-то из мужчин не просто как о пациенте. Все остальные давно воспринимались ею как похотливые животные или говорящие обезьяны. И вдруг Любе захотелось о ком-то позаботиться и, может быть, даже помочь. Эти мысли были ей неожиданно приятны. Ведь труд женщины в том, чтобы заботиться, это её предназначение. И впервые за много лет она по-настоящему расслабилась, заснув с улыбкой на лице.
Глава 16
ООН-овцы
Пока генералы песчаных карьеров упражнялись в своих интригах, а Мамба пытался выкрутиться из создавшегося положения, другие тоже не теряли времени даром. Давний знакомый Мамбы — американец Якоб Джейбс — трудился не покладая рук. Его соратница Бришонна Дэвис тоже.
Оба работали на одну официальную организацию. Однако, преследуя одни и те же цели, были они друг другу, прежде всего, конкурентами, а не сослуживцами. Впрочем, оба тщательно скрывали это.