– Боже, везде предательство, везде подлость! Но этот человек тут ни при чем, не верю. Может, это ваш дядя. Он встретил меня у королевы. Кто знает, что он вообразил.
Александр обеими руками тряхнул решетку:
– Мой дядя на вас не доносил. Если бы мы хотели погубить вас, этот список уже был бы в трибунале.
Франсуаза вытерла испарину со лба:
– Нет, нет! Мой арест никак с этим не связан. Никто не упоминал ни королеву, ни заговор. Меня обвинили в том, что я якобы отказалась пользоваться революционными ассигнатами. Но это чушь, просто теперь таких, как мы, хватают под любым предлогом.
– Каких «таких, как вы»? У вас же удостоверение о благонадежности!
– Удостоверение… Это вы солдата от священника отличить не в состоянии, а они-то нас издалека видят.
Габриэль прижалась к железным прутьям:
– Тетя, я же говорила вам, что этот мерзавец на меня напал! Он во всем виноват. Как найти его? Надо как можно быстрее рассказать все Давиду.
Франсуаза побледнела:
– Ни в коем случае! Я лучше лягу под гильотину, чем мы станем унижаться перед этим Давидом. С гвардейцем это все – совершенное недоразумение. Ты не знаешь его. Я скорее поверю, что Дантон хотел спасти ее величество, чем в то, что гвардеец хотел ее погубить. Это, наверное, Шевроль.
– Шевроль? Он-то тут при чем?
– Он угрожал мне. Я столкнулась с ним во дворе и прогнала его. Он пообещал, что я еще пожалею.
– Ты прогнала Шевроля? Какое ты имела право?
– Как какое?! Это был мой долг. Я за тебя ответственна.
Александр вмешался:
– Мадам, позвольте помочь вам. Тут на все нужны деньги, – вынул кошель.
Мадам Турдонне отпрянула:
– Спасибо, мы обойдемся.
– Тетя! – Габриэль топнула ногой. Обернулась к Александру: – Подождите меня снаружи.