— Поговорить… поговорить нам есть о чем. Вам ведь не всё рассказали, только то, что вам положено знать.
— Мы догадываемся, — сказал Башкин. — Наверное, это какие-то страшные тайны? Или рассказ о том, кто дал вам знания, позволившие выжить?
Учёный состроил ехидную рожу, но старик его проигнорировал.
— Знания? Да, знания мы получили. Но уже после того, как миллиарды людей превратились в кучи костей. А другие стали сумасшедшими, превратились в диких зверей, а третьи на глазах превращались в развалины, уродов и инвалидов. Мы получили знания, но не благодарим тех, кто их дал, ибо на их совести лежит вина за произошедшее.
— Можно подробнее? — попросил учёный.
— А нужно? — старик снова вздохнул и опёрся двумя руками на трость. — Тот, кто держал на своих плечах неподъёмную ношу, а потом уронил её, кто обрёк мир, причём, не один, на гибель и упадок, тот, кто потом ужаснулся своему просчёту, попробовал исправить последствия, он…
— Простите, Генерал, — раздражённо бросил я. — Вы — человек старый, при этом многое знаете. Но, подобно всем знающим людям, говорите загадками, допуская двойное толкование ваших слов. Это только со стороны выглядит красиво, а на деле выходит какое-то непотребство. Я уже боюсь, что вы умрёте как раз в тот момент, когда будете произносить самые главные слова.
Генерал посмотрел на меня и затрясся от беззвучного смеха.
— Простите мои старческие причуды, в моём возрасте все становятся философами. Но ваше замечание к месту, мне и в самом деле стоит экономить время и силы. На чём я остановился?
— Кто-то, кто накосячил так, что по всем мирам начался кобздец, — изложил ему Винокур всю суть разговора.
— Да, точно, так вот, они прибыли к нам, когда борьба была в разгаре, надежды на победу не имелось, но мы боролись. А они дали надежду, говорили мало, почти ничего не объясняли, только давали указания. И временами причитали, что не смогли, не уберегли, не справились…
— Они — это атланты? — спросил Башкин напрямую.
— Они ничего не говорили о своей этнической принадлежности, но, думаю, мы говорим об одних и тех же людях. Высокие, бледные, седые и неразговорчивые. Они научили нас ставить защиту, временную, которая ставится на транспортные средства, и постоянную, которая защищает подземные коммуникации. Потом они коротко описали ситуацию, велели истреблять демонов, поскольку к прежней жизни человечество сможет вернуться только тогда, когда высшие сгинут. Но они же научили нас ловить мелких бесов, которых мы поставили на службу. Общий смысл их объяснений таков: ткань между реальностью и миром призраков истончилась, они пришли к нам, а в других мирах устроили разные непотребства, остался только один неповреждённый мир, который они попробуют отстоять.
— Мой мир, — сказал я, скорее, утвердительно, чем вопросительно.
— Думаю, да, — ответил вместо него Башкин. — И ещё я думаю… предполагаю, что эти самые чёрные не прочь и там устроить апокалипсис.
— А это уже вам информация к размышлению, — сказал Генерал. — А вон там, — он указал пальцем куда-то вдаль, — есть кое-кто, кто не прочь нас сожрать.
Там, куда он указал, густо росли деревья, постепенно вытесняя асфальт. И среди этих деревьев мелькнула чья-то тень. Я ухватился за карабин, но старик остановил меня.
— Лом, сынок, сделай это.
Он сказал это, не оборачиваясь, а тот, кто шёл следом за нами, повернул обратно и стал спускаться вниз.
— То, что мы видим, — это не эволюция, это надругательство над природой. Вместо прекрасных, хоть и не идеальных созданий, нас, людей, мир теперь принадлежит уродцам, коих сделали с одной целью — служить руками бесплотных созданий.