Тайна Кристин Фоллс

— Да, еще она.

Квирк снова сжал колено, с шумом втянул воздух и поморщился.

— Ты что делаешь? — Сара, наконец, удостоила его взглядом.

— Наказываю себя. — Тяжело дыша, Квирк откинулся на спинку скамьи. Порой казалось, он чувствует горячую стальную спицу, пронизывающую кость.

— Делия спала с тобой, в этом дело? — спросила Сара новым бездушным голосом, терзавшим Квирка не меньше, чем спица в ноге. — Она уступила, а я отказывалась — все просто, как дважды два! Мэл почувствовал, что ему предоставляется шанс, и не упустил его. — Смех Сары был таким же холодным, как голос. Она до сих пор стояла вполоборота и что-то высматривала на горизонте. — Ты замечал, что время и пространство диаметрально противоположны? В пространстве чем дальше, тем хуже видно, а со временем наоборот — чем больше лет проходит, тем яснее все становится. — Сара сделала паузу. — О чем вы шептались с Мэлом? — Она перестала глядеть вдаль и повернулась к Квирку. От худобы ее лицо заострилось — Сара стала красивее, а вот спокойствия и безмятежности как не бывало. — Ну, скажи, о чем?

— Мэла спроси, — парировал Квирк, покачав головой.

— Он не говорит.

— Тогда и я не стану. — Квирк похлопал по скамье, приглашая Сару сесть. Пусть не сразу, но она подошла ближе, упорно глядя себе под ноги, словно сомневалась в прочности пола или своей способности по нему передвигаться. — Хочу, чтобы Фиби вернулась со мной в Ирландию, — сказал Квирк, когда Сара, наконец, села. — Поможешь мне ее убедить?

Сара чуть подалась вперед, словно у нее сильно болел живот, и уставилась прямо перед собой.

— Хорошо, но с одним условием.

 — С каким? — спросил он, заранее зная ответ.

— Ты с ней поговоришь.

С океана наползала густая дымка, завыли туманные горны.

— Хорошо, — мрачно, чуть ли не зло ответил Квирк. — Хорошо, поговорю сию секунду.

Он нашел Фиби в холле с высоким сводчатым потолком: она сидела на стуле рядом с подставкой для зонтов в виде слоновьей ноги и обувала черные резиновые боты. Она уже надела теплое пальто с капюшоном и сказала, что хочет прогуляться и уговаривает дедушку пойти с ней. Может, и Квирк к ним присоединится? Он понимал, что запомнит навсегда, или насколько продлится его «навсегда», как она сидела с приподнятой вверх ногой и улыбалась. Новость он выложил без всякой преамбулы, глядя, как медленно, в несколько этапов, улыбка сползает с ее лица — сперва с глаз, затем с области вокруг глаз и наконец с губ. «Не понимаю», — тихо сказала она. Он повторил, стараясь выражаться проще и яснее, а закончил искренним «Извини, что так получилось». Она опустила сапог и поставила затянутую в нейлон HOiy на пол — в простых движениях сквозила робость, словно воздух стал хрупким, и она боялась его разбить. Потом она покачала головой и издала какой-то хриплый звук, в котором он не сразу узнал смех. Почему она не встанет? Он бы коснулся ее, обнял, прижал к себе. Нет, к чему себя обманывать: он все равно не решится. Она бессильно опустила руки и хмуро посмотрела по сторонам: она потерялась, попала в чужой мир, где не знала никого и ничего, даже себя.

Глава 32

К полудню гости начали расходиться, последовав примеру архиепископа и его свиты. Костиган и другие члены ордена Рыцарей Святого Патрика хотели побеседовать с Роуз Кроуфорд, но она поднялась в свою комнату, захватив бокал с мартини. Ощущение надвигающегося кризиса проникло в дом, словно газ. В гостиной Квирк застал Костигана и священника из приюта Пресвятой Девы Марии — они сидели на диване и оживленно разговаривали. Мэл застыл у камина: одной рукой опирался на полку, другую запустил в карман пиджака, словно позируя для портрета. Заметив на пороге Квирка, Костиган осекся на полуслове, растянул губы в улыбке, спросил его, как нога, и быстро ли возвращаются силы. Мэл невозмутимо взглянул на них и промолчал. Вопрос Квирк проигнорировал. Сильно болела голова, и он поднялся в свою комнату. Когда заглянула Бренда Раттледж, он без пиджака сидел на кровати, курил и апатично разглядывал фотографии, что стояли на комоде из орехового дерева — в одной рамке их было сразу две, Делии Квирк, урожденной Кроуфорд, и ее дочери Фиби.

Прежде Квирк почти всегда видел Бренду в белой форме медсестры, поэтому сейчас не сразу сообразил, кто перед ним. Дверь он открывал со страхом и надеждой: вдруг Фиби смилостивилась и пришла поговорить. Бренда скользнула в комнату, бесшумно притворила дверь и застыла, глядя куда угодно, только не на Квирка. Она была в простом сером платье, туфлях на низком каблуке и совершенно без макияжа. «В чем дело?» — спросил Квирк, и Бренда потупилась, явно не зная, с чего начать. Он поднялся, едва сдержав стон — выпито море алкоголя, а колено все равно раскалывалось — и подошел к Бренде.

— По-моему… по-моему, я знаю, кому отдали ребенка, — со стороны казалось, Бренда говорит сама с собой. Квирк взял ее за локоть, посадил на кровать и сел рядом. — Я видела их здесь на рождественском празднике. Тогда они были с малышкой, и я особо не всматривалась, а потом встретила в приюте уже без нее. Во второй раз молодая женщина выглядела ужасно. — Бренда уставилась на свои руки, словно они вдруг стали чужими. Завыл туманный горн, и она со смутной тревогой повернулась к окну — там под тяжелым грязно-розовым небом простирались бескрайние снежные поля. Вспомнилась родина, снежная зима в год, когда ей исполнилось семь или восемь. Братья смастерили сани и взяли ее с собой кататься по запорошенному, спускающемуся в овраг лугу. Как они веселились! Зря она сюда приехала, зря спуталась с этими людьми. Они ей не ровня — слишком умны, богаты и опасны. Квирк о чем-то спросил, а она прослушала. — Это Стаффорды! — почти раздраженно объявила она. Квирк не понял, о ком речь. — Энди Стаффорд, водитель мистера Кроуфорда, и его жена. Девочку отдали им, я уверена.

Перед мысленным взором Квирка возникли набриолиненные волосы, по-детски маленькая голова молодого водителя и его блестящие черные глаза в зеркале заднего обзора. Он потянулся к комоду и повернул серебряную рамку фотографиями к стене.