Он сказал:
— За счет денег ты лучше не тревожься. Я тебе денег решил не давать. А ты ко мне не подходи с наскоком. Ты такой павлин, что если крикнешь, то полиция обрадуется твоему крику. Лучше уходи, а то тебя тут арестуют. И ты будешь сам не рад, что требуешь от меня деньги.
Но меня эти слова ударили по больному месту. И я был выпивши.
Я вдруг взял, схватил наргиле[104] и рассек ему голову. Он упал, и все закричали.
А я бросился на лестницу. И когда снизу бежали люди, чтоб увидеть, что случилось и кого задержать, — я шел удивительно спокойно. И никто на меня не подумал.
Я вышел на улицу. И уж тут побежал в свою гостиницу.
Но там вдруг вижу полицейских. Это приехали за мной. Им дали знать, чтоб меня арестовали и что я чуть не убил человека.
Тогда я, не заходя в гостиницу, где у меня были все вещи, бросился назад.
Я пошел в порт, чтоб сесть на любой пароход и куда-нибудь уехать из этих мест.
А у меня с собой были небольшие деньги и документы. Что касается вещей, то какие могут быть вещи в таком положении?
Я спрашиваю про один пароход:
— Куда он идет?
А мне говорят:
— Он сейчас уходит в Яффу.
И вот я незаметным образом (а была ночь) взбираюсь через корму на этот пароход и прячусь за ящики.
И вот — я слышу — гудок. Пароход отходит. И тогда я спокойно выхожу и прогуливаюсь между публикой.
И вдруг я слышу русские речи. Что такое? Я слышу русский язык. Я слышу наши слова. И от этих слов у меня сердце останавливается. И вдруг я вижу — я еду на советском пароходе.
Спрашиваю одного, что за пароход, на котором я еду. И он говорит:
— Это советский пароход «Тобольск». Он едет в Яффу.
Тогда у меня отлегло на сердце. В Яффе, думаю, я непременно сойду.