А я тогда был интересный, и все женщины на меня глядели и делали мне всякие предложения.
Но я шансонеток почему-то не любил и ни с кем не сходился. И вот я прогулял все деньги и вскоре с одним близким другом поехал в Болгарию, в Софию.
Тут много было разных дел. Были большие продажи и аферы. Были разные немыслимые дела, от которых вы, наверное, удивитесь, если вам рассказать. Там меня как-то раз приняли за большевика. Меня избили ногами и посадили в тюрьму. Но я откупился.
Там меня несколько раз арестовывали, но я освобождался. За мной ходили по пятам сыщики, но я ускользал от них.
Один раз меня после одного дела поймали и даже надели на меня наручники. Но я сказал конвоиру:
— Подумаешь, сколько делов. Грабим буржуев. Только и всего. А мы эмигранты, и нам надо жить. Войдите в наше положение.
И вот я уговорил его снять с меня наручники. А потом, когда он снял, я взял и убежал.
После многих дел я порядочно заработал, но у меня не было интереса копить большие деньги, и я все однажды проиграл в казино.
На гастролях
И вот тут начались мои странствования по разным странам. Мелькают разные города и разные люди. Проходят месяцы и годы. И дело приближается к 1925 году. Я приезжаю то туда, то сюда. Везде делаю деньги. Снова уезжаю. И за мной сыщики ходят. И вся полиция в смятении следит за мной, насторожившись, что-то будет.
В Болгарии, в Софии, я сижу год в тюрьме. Меня там нещадно бьют хлыстами, прикладами и резиновыми палками, до того, что я теряю свое сознание. Меня там бьют как вора, и как еврея, и как международного афериста.
Но потом, через полгода, я освобождаюсь. Я уезжаю в Софию. Я приезжаю в Грецию. Я там гастролирую. Там меня арестовывают, но я убегаю. Меня арестовывают снова, но я откупаюсь.
Я еду в Яффу[102]. И там занимаюсь разными темными делами.
Потом, в одно прекрасное утро, я неожиданно еду в Египет, в прекрасный город Александрию[103].
Этот город некрасивый. Он грязный. И хотя это Египет, но там я не нахожу ничего египетского. Это город пыльный и душный и мало интересный. И там шантаны не очень хороши. Это кабачки.
Но там у меня происходят большие дела. И как может быть иначе? Я уже говорю на восьми языках и знаю такие обстоятельства, какие никому не известны из людей моего круга. И я уже плаваю глубоко, но меня хочет проглотить каждая рыба. Но я с этим считаюсь и теперь всегда бываю недостигаем.
Но я не задумываюсь, что я делаю. И моя совесть чиста и неподкупна. Меня на это толкает жизнь. И я не задумываюсь, кто я, и что я, и почему это бывает. Я об этом думаю сейчас, но тогда я об этом не думал. И мне тогда не было дела ни до какой мировой солидарности.
И вот в этом городе Александрии я встречаю одного своего близкого друга. Он мне говорит:
— Я видел твою жену в Каире. Она пила твое здоровье. Она была с другим. Поезжай туда, если хочешь.
У меня сердце остановилось от этих слов. Он говорит: