Наутро командор объявил свое очередное решение: пока не найдено золото, временно обосноваться в городе альмаеков.
Это ни в коей мере не касалось двадцати трех испанцев, которые останутся здесь навсегда; снова холмики, снова кресты.
Усталые и голодные, злые конкистадоры весь день таскали трупы альмаеков к реке, где с бранными словами бросали их в воду; они проклинали жару и солнце, которые через несколько часов сделали бы невозможным их пребывание в городе.
На одном из многочисленных порогов застряло сначала одно тело, потом второе, третье… Даже мертвые альмаеки не хотели покидать родных мест.
Хмурые испанцы вооружились длинными бамбуковыми стволами и пошли расчищать запруду.
4
Спустя два дня между Руисом и Кортесом произошел странный разговор.
— Ты знаешь, Раул, мне, как и тебе, не дает покоя мысль о том священнике. Боюсь ошибиться — в тот момент я мог бредить, — но он исчез так странно, что, думаю, ты был недалек от истины.
— Я и сейчас не приблизился к ней — я ничего вообще не могу понять из твоих слов.
— Я говорю о чертях, которых ты так часто поминал в храме.
— А я пойду сейчас к Химено де Сорьи и скажу, чтобы он перестал пичкать тебя своими порошками.
— Но я видел, Раул!
— Что ж тебе примерещилось?
— Я видел, как священник уходил под землю. Его наверняка забрали черти — добровольно ведь туда никто не пойдет.
— Под землю?
— Да. И было такое чувство, что он спустился туда по ступенькам.
— Черт возьми! Подземный ход! Антоньо, ты сможешь показать то место?
— Каменная плита за алтарем.
Кортес быстро выбежал из дома, а Руис остался думать о том, достаточно ли он дал времени священнику, чтобы уйти. Но и молчать он не мог — вдруг золото окажется в подземелье? Чего ради тогда торчать здесь среди мертвых стен. «Нет, — сказал он себе, — скорее бы уж домой».
Но его мечтам не суждено было сбыться.