Посланники Великого Альмы

Она опустилась на колени и заплакала. Кили повернула голову, но не подошла.

— Там! — вырвались у Оллы обреченные слова. Она, всхлипывая, перенесла руку за спину. — Я буду там, у водопада. Приходи, пожалуйста. Я буду скучать по тебе.

Кили ушла.

Впервые со времени знакомства они не поняли друг друга.

Глава IX

1

Эта ночь выдалась на редкость прохладной. Литуан спешил в храм, зябко поводя плечами. Возле дверей он остановился и посмотрел на темное ещё небо; звезды одна за одной гасли, уступая все расширявшейся светлой полоске на востоке.

«Вот уже и рассвет, — грустно подумал Литуан. — Еще совсем недавно я радовался каждому наступающему дню, а теперь… Теперь я боюсь, опасаюсь новых несчастий. Теперь мне по нраву ночь — в темноте ничего нельзя разобрать и кажется, что все в порядке: мирно спят дети, отдыхают уставшие матери. Покой тяжелым гнетом закрывает глаза, обманывая всех и вся. Значит, покой — это только маска суеты; это тонкая, невесомая пленка, которая легко рвется от небольшого усилия проснувшихся мыслей, от первого луча солнца; память в прах рушит тонкий покров самообмана, открывая незаживающие язвы бытия. Да, покой — это самообман».

Литуан присел возле жриц, сложил на груди руки и постарался хоть ненадолго отогнать невеселые мысли.

Последние дни старшая жрица не покидала храм ни днем ни ночью. Вот и сейчас она спала здесь, примостившись на каменной скамейке. Ее руки обхватили колени, которые она подтянула к подбородку, стараясь согреться.

Литуану было жаль её будить, и он ещё немного постоял над ней, заботливо вглядываясь в уставшее лицо.

— Что-то случилось? — Она посмотрела вначале на темное небо в проеме двери, потом — на Литуана.

— Пора уходить, — тихо сказал священник. — Они идут.

Весть о том, что испанцы направляются к городу, принес на рассвете один из разведчиков.

Они были ещё далеко и продвигались достаточно медленно, делая продолжительные остановки для отдыха. Скорые расчеты показали, что ожидать их появления следует не раньше, чем через три дня. Дозоры с левого берега Топажоса были сняты за ненадобностью, так как испанцы двигались полным отрядом по правому берегу.

— Так угодно Альме, — сонно отозвалась старшая жрица.

— Сейчас сюда прибудут люди, и мы отправим вперед всех дочерей Альмы, — Литуан окинул взором четырнадцать золотых фигур. — Вслед за ними тронемся и мы. Альма последним должен покинуть храм.

— Он столько веков простоял здесь, — вздохнула жрица.

— Ничего не поделаешь. Это их воля — Альмы и Дилы. Жрицы все здесь?

— Нет, ещё рано. Но они сейчас придут.