Нокин усмехнулся. Рожица у него тонкая, смазанная, напоминает крысиную.
— Что же ты, Витя, старых приятелей так встречаешь? Променял на новых? Так дело не пойдет. Я их никуда не отпускал. Хочу познакомиться ближе. О, смотрите-ка. А вот и твой приятель Лапша.
Да, есть у него такая гадостная манера. Лезет в душу. Пытается унизить. Не только физически, но и морально. Видимо, в детдоме научился.
Я слышал, двух подростков с соседнего двора он заставил лизать свои сапоги. А сегодня может наступить наш черед.
Рома тоже собрался и вышел к нам. Довольный сначала. А увидел Нокина и побледнел. Перестал улыбаться. Да, неприятный сюрприз.
— Иди сюда, приятель, — продолжал измываться Нокин. — Дай, хоть тебя обниму.
Но Рома тоже знал, что последует вместо объятий. И не собирался подходить. Убегать тоже не стал.
Наоборот, бросил сумку на тротуар. Лицо жесткое и отчаянное.
— Иди нахер, Нокин. Твои штучки больше не прокатят.
Нокин сокрушенно покачал головой. Как будто поражен в самое сердце. Предан близкими людьми.
— Эх, за что я заслужил такое?
Смелов встал со скамейки. Бурный тоже. Лица у них тоже каменные. Готовые к драке.
— Мы не уйдем, Витя. Что это за уроды? Валите отсюда, пока целы.
Вот теперь Нокин перестал строить из себя идиота.
— Ладно, Витя, ты сам напросился, — сказал он.
Он хотел добавить что-то еще. Но, с окна первого этажа закричала бабка:
— Опять тут драку решили устроить? А ну-ка, пошли прочь отсюда! Я сейчас милицию вызову.
Из подъезда вышли еще две женщины. Соседки. Я их смутно помнил. Увидели нас и тут же раскудахтались:
— Это что такое? Чего здесь опять шпана собирается? И Ермолов снова драку затеял? Идите отсюда, пока милицию не вызвали.
Дело сорвалось. Слишком много свидетелей. Нокин с приятелями отступил.