— Ну, что всегда бывает на войне. Один авиатор, мой лучший друг, спас мне жизнь, а сам погиб. Это было нелегко пережить.
— Расскажи.
Он посмотрел на нее с тоской в глазах.
— Не хочется мне об этом говорить. Да в общем, такое каждый день случается.
Изабелла, отзывчивая душа, опять чуть не заплакала.
— Ты несчастлив, милый?
— Нет, — улыбнулся он. — Если несчастлив, так только оттого, что делаю тебе больно. — Он взял ее за руку, и в прикосновении его крепкой, сильной руки было что-то до того дружеское, до того бережное и нежное, что она прикусила губу, чтобы не разрыдаться. — Скорее всего, я так и не успокоюсь, пока окончательно для себя все не решу, — сказал он задумчиво. — Ужасно трудно выразить это словами. Только начнешь — и сбиваешься. Говоришь себе: «Кто я такой, чтобы копаться в этих сложностях? Может, я просто возомнил о себе? Не лучше ли идти проторенной дорожкой, а там будь что будет?» А потом вспомнишь парня, который час назад был полон жизни, а теперь лежит мертвый, и так все покажется жестоко и нелепо. Поневоле задаешься вопросом, что такое вообще жизнь и есть ли в ней какой-то смысл или она всего лишь трагическая ошибка незрячей судьбы.
Невозможно было остаться спокойной, когда Ларри говорил этим своим особенным голосом, говорил запинаясь, словно против воли, но с такой щемящей искренностью. Изабелла не сразу нашла в себе силы заговорить.
— А тебе не стало бы легче, если бы на время уехать?
Она задала этот вопрос с замиранием сердца. Он долго не отвечал.
— Вероятно, стало бы. Я очень стараюсь относиться безразлично к тому, что обо мне думают, но это нелегко. Когда тебя осуждают, сам начинаешь осуждать других и делаешься себе противен.
— Так почему ж ты не уезжаешь?
— Из-за тебя, конечно.
— Не будем прятаться друг от друга, милый. Сейчас в твоей жизни для меня нет места.
— Это что значит, что ты расхотела быть со мной помолвленной?
Она заставила себя улыбнуться дрожащими губами.
— Нет, глупенький, это значит, что я согласна ждать.
— Может быть, год, может быть, два?
— Ничего. Может быть, и меньше. Ты куда поедешь?
Он посмотрел на нее пристально, словно хотел заглянуть ей в самое сердце. Она опять улыбнулась, чтобы скрыть отчаяние.