Ламбрант и Зодиак Сатаны

— Если я кого и убью, так это кивернита, — сказал Павлов после паузы, подняв побелевшие от времени оленьи рога. — Это дело чести…

— Кого? — не понял начальник УВД, поморщившись от странного слова.

— Данталиона, — как ни в чём не бывало пояснил Ламбрант и кинул рога любопытному собеседнику. — Ты хочешь поквитаться с Зибуэлем? Проткни его сердце ножом, сделанным из копыта северного оленя.

— Серьёзно? — недоверчиво нахмурился Гостицин, поймав похоронное украшение.

— Это я тебе как люциферит говорю, — подчеркнул владелец плаща и направился к следующей алее с могилами.

Мужчина потёр мокрый трофей, посмотрел на пожарную машину, стоящую на въезде в кладбище, и поспешил к ней.

Желание ускориться испытывал сейчас и Дорфман. Он не ожидал, что городские дороги окажутся в столь плачевном состоянии. Десятки брошенных машин мешали ему ехать на серебристом джипе, которым он обзавёлся на станции Хановей. К тому же, вертерунты постоянно лезли под колёса. Пару раз Юрий Наумович даже выходил из внедорожника с красным топором, чтобы отрубить очередные головы. При этом он не оставлял их на земле, а заботливо подбирал и бросал в багажник. Его не покидала идея развесить эти «сувениры» на фонарях вокруг Дворца Шахтёров. Такая «красивая» картина была бы очень кстати в знак установления демонической власти над Юршорском.

Однако выстрелы вынудили инкуба оставить машину за пару перекрёстков до пункта назначения. Дабы коллекция отрубленных голов не пропала зазря, он вывалил их на асфальт и принялся поправлять копытом. Выделялись здесь и бородатые лица монахов. Это были самые ценные экземпляры. С ними Дорфман позабавился от души, задержавшись за городом на лишний час. Собственно, обратно в Юршорск его привело чувство азарта. Вроде бы здесь оставались и другие мужики в монашеских рясах. Вот только на улице, заполненной пустыми машинами, таких не наблюдалось. Зато со стороны парка поднимался Охтин с большим рюкзаком.

Юрий Наумович сначала не обратил на него никакого внимания. Бесцельно бродящих тел здесь имелось немало. Тратить на каждого своё время — бессмысленно. Но Валентин вёл себя крайне вызывающе. Он стрелял в вертерунтов, которых видел в своём периметре. Его не сдерживала их беззащитность. Рогатый ангрилот безжалостно сносил головы любому, кто не обладал «здоровым» видом. Этого Дорфман не мог оставить просто так. Пришлось вытащить ружьё, присвоенное после гибели монахов.

Пара выстрелов чуть не лишила Охтина рогов. Он как-то не думал, что в городских условиях придётся отстреливаться от других бесов. Впрочем, гематит, перепачкавший всю его правую сторону из-за отрубленного уха, подтвердил подозрения инкуба — поиграть по-взрослому с бывшим товарищем по экспедиции не получится. Пошатывающаяся походка говорила, что инспектор вот-вот рухнет без чувств. Поэтому Юрий Наумович решил не торопиться, предоставив ему возможность сделать ответные выстрелы.

Валентин сменил автомат и принялся палить по брошенным машинам. Он словно не мог нормально прицелиться, чтобы задеть пулей рогатую мишень. А вот Дорфман после развлечений с монахами чувствовал себя вполне бодро. Сделав пару выстрелов по пустым машинам, инкуб добился взрыва. Ударной волной Охтина отбросило на несколько метров. В падении он лишился автомата. Теперь можно было не опасаться этого смешного ангрилота.

— Проверим-проверим, насколько крепок твой бородатенький ротик, — прогудел Юрий Наумович, двинувшись к лежащему противнику, и принялся распахивать свой длинный халат.

Однако сзади послышался металлический лязг. Дорфман слишком поздно обернулся на него, допустив роковую ошибку. Герда обрушила на инкуба велосипед. Спицы переднего колеса застряли в его рогах, отчего тот чуть не потерял равновесие. Крепкий кулак рефлекторно ударил «золотую» женщину прямо в лицо, но не причинил ей никакого вреда. Пелевец лишь слегка отшатнулась, устояв на сверкающих копытах. А вот костяшки пальцев Юрия Наумовича неприятно захрустели и покрылись гематитом.

— Что за!.. — выругался Дорфман, недоумённо уставившись на блестящего патологоанатома.

В ответ Герда схватила автомат, висящий на шее, и нажала на спусковой крючок. Вспышки выстрелов озарили пространство между нею и инкубом, превращая его озлобленную морду в сплошное тёмное месиво. Рогатый начальник оперативников вместе с велосипедом на башке отпрянул назад и грохнулся на асфальт.

Охтин тем временем обнаружил разбросанные по дороге отрубленные головы. Это зрелище немного отрезвило его, и он услышал автоматную очередь. Плохо понимая, что там успело произойти за время потери сознания, мужчина пополз на четвереньках к ближайшему автомобилю. Когда же боковым зрением он заметил какое-то движение со стороны парка, его действия ускорились. В начале улицы вдруг появился бовемцис. Он прибежал на звуки взрывов и выстрелов, раздражённо пыхтя ноздрями.

Оценив обстановку, бык двинулся мимо пустых машин. Вертерунты настороженно уставились на громадное животное, демонстрируя ему в ответ все свои рога. А они у них имелись на самых различных частях тела: подбородках, запястьях, ладонях и даже на коленных чашечках. Вот только против массивного синеглазого парнокопытного это всё теряло свою актуальность. Бовемцис, разогнавшись, снёс группу уродливых бесов и принялся разбрасывать их вокруг себя толстыми рогами.

Охтин забрался под зелёный фургон как раз в тот момент, когда рядом с ним шлёпнулось тело очередного вертерунта. Капли гематита попали на лицо, из-за чего мужчина брезгливо поморщился. Кое-как сняв с плеч лямки от рюкзака, он повернулся вправо и приметил ещё четыре копыта, приближающиеся сюда по тротуару.

Фургон закачался от удара. Бовемцис не хотел оставлять раненого ангрилота просто так, поэтому стучался об корпус машины огромной башкой. В какой-то момент Охтин даже испугался, что рессоры на колёсах не выдержат, и он окажется раздавленным полуторатонной конструкцией. Но, к счастью одноухого беса, грузовик мужественно выдержал нападение быка. Или того отвлекли выстрелы на другом конце улицы.

Герда, перезарядив автомат, принялась спускать имеющийся арсенал в жуткое синеглазое чудовище. Пули хоть и попадали в его густую чёрную шерсть, но не причиняли ему никаких серьёзных повреждений. Они словно исчезали на теле инфернального животного, которое пришло в ярость от стрельбы.