– Знаешь, во всем Чикаго я единственная женщина, руководящая шоу. А может быть, и во всей Америке. – В голосе Асиль прозвучала явная гордость.
Морехшин оторвалась от ремонта расшитой золотом куртки.
– Ты принадлежишь к тем счастливым женщинам, кому удалось разорвать оковы своего времени.
Асиль кивнула, тряхнув толстыми черными косами.
– Пожалуй, ты права. И ты, должно быть, сделала то же самое.
– Нет. Вот почему я здесь.
Наступило гнетущее молчание. Я апатично взяла очередную разорванную вещь.
– Тесс, тебе будет очень интересно узнать кое-что.
– Да?
– Одна девушка из «Ирландской деревни» сказала мне, что женщины-управляющие намереваются посетить «Мидуэй», чтобы выяснить, как мы разлагаем общественную мораль. И догадайся, кто придет вместе с ними? – Асиль театрально выждала паузу. – Наш любимый выдающийся джентльмен из Нью-Йорка. Энтони Комсток. Он уже здесь, в Чикаго.
Меня охватила дрожь. Несмотря на мой рискованный визит в 1992 год, мы успели вовремя вернуться еще дальше в прошлое, чтобы подготовить коллективный ответ и осуществить редактирование. Я даже захватила с собой помощницу.
Морехшин прищурила свои пугающе прозрачные глаза.
– Это может стать точкой ветвления.
Я скрестила руки на груди.
– Подобное масштабное изменение не может стать следствием одного-единственного события…
Морехшин встала, держа на ладони многофункционал, пульсирующий белым свечением.
– Ты хочешь, чтобы женщины умирали? Хуже, чем умирали? Любое событие имеет потенциал расщепить ход истории.
Я застыла, пытаясь понять смысл ее странных изречений, гадая, сколько раз ей уже приходилось нарушать правила.
Асиль не обратила внимания на наше противостояние.
– Я знаю только, что на прошлой неделе Комсток добился закрытия в городе двух баров, не имевших лицензии. Он старается произвести как можно больше шума.