– Лавров.
– Я, – спокойно ответил Виктор, словно отвечая на перекличке в строю.
– Что ты узнал о Шамбале из дневника Азира Кансакара?
– Ригден-Джапо, неутомимый, вечно бодрствующий на благо человечества. Его глаза никогда не закрываются. И могущество его мысли проникает в далёкие земли. Для него не существует расстояния; он может в мгновение ока оказать помощь достойным. Его яркий Свет может уничтожить любую тьму. Его неисчислимые богатства готовы для помощи…
– Он цитирует «Сердце Азии» Рериха, – немец посмотрел на Милутиновича.
– Как нам найти Ригден-Джапо? – не выдержал Стив.
Виктор смотрел вокруг, будто пьяный, и продолжал излагать как по учебнику:
– Всё открытое до срока приведёт к неисчислимым бедствиям. Величайшие катастрофы могут возникнуть из-за легкомысленных действий…
– Тебя спрашивают, где Ригден-Джапо! – спросил немец, ухватив журналиста за плечо. Виктор поднял на него глаза.
– Здесь! Он в тебе, во мне, в нём, – Виктор кивнул на стоящего поодаль мула, – он в каждом, но возродится только в чистом помысле и добром сердце.
Отто начинал выходить из себя.
– Неисчислимы жители Шамбалы, – продолжал Лавров цитировать Рериха, – многочисленны великолепные новые силы и достижения, которые подготавливаются там для человечества…
– Ты долго будешь ломать комедию!? – закричал немец.
– Ш-ш-ш, мистер Ран, не кричите на него, – успокоил немца Митчелл, – а то он сорвётся и перестанет говорить.
– Враги Шамбалы погибнут… – сказал Виктор, улыбнувшись. – Они погибнут в назначенный срок. Их разрушает собственное низкое честолюбие. Ригден-Джапо милосерден. Но грешники – сами себе враги… Чаша Грааля способна перевести любого смертного из состояния самати Сампраджнята в состояние самати Великого Учителя – Асампраджнята. Тот Асампраджнята, кто завладеет этой Чашей, становится вождём общины бодхисатв Шамбалы – Ригдене-Джапо.
Услышав эти слова, старый немец трясущимися от возбуждения руками достал из своей сумки сверток, развернул его и поднёс к лицу украинца Изумрудную Чашу Патриарха.
– Вот она! Вот она!
Старик был уже настолько взволнован, что не мог задавать вопросы, и расспрашивать Виктора продолжил Милутинович.
– Где должен происходить обряд, мистер Лавров?
– В Пещере Просвещения Белой Горы.