— Перья. Те самые, ― озадаченно произнес Третьяк.
Господарь Тур настороженно переводил взгляд с черноградского дознавателя на нежданных гостей.
***
Лют сразу решил не обращать внимания на столичного гостя, а на вопросы отвечать знакомому и почти родному дознавателю Третьяку. Не то чтобы господарь Тур вызывал чувство неприязни, но какой-то червячок продолжал точить Люта изнутри. А виновата во всем была, конечно же, боярыня Ярослава.
— Прямо наваждение какое-то, ― говорил Люту Распута. ― С ума вы что ли все посходили с этой девицей?
Сейчас, в отделении, Лют собрался и постарался сосредоточиться на деле.
— У нас есть важные сведения для уважаемых дознавателей, ― говорил Распута. ― Господарь Тур Светозарович поручил мне выяснить, что это, значит, за перья такие. И вот Лют, мой родственник, утверждает ― это остатки оперения стрелы. Причем стрелы эти в дружинах используют, что у головы, что у посадника.
— Ворон… ― задумчиво сказал Третьяк.
На лице Тура тоже не было заметно удивления. Он посмотрел на Люта.
— Вы уверены?
А Лют, взглянув на Третьяка, ответил:
— Ага. Мы все такими пользуемся.
— Ее мог взять тот, кто с Вороном общался, ― заметил Третьяк, почему-то отводя глаз от Тура.
Столичный дознаватель скривился.
— Несомненно, ― буркнул он. ― Вы и тут усмотрели возможность вины Ярославы. Но если бы у Путяты был план подставить Ворона, то украсть у него стрелу и оставить на месте убийства, это самое лучшее, что он мог сделать.
Похоже, дознаватели так и не пришли к единому мнению. Третьяк считал, что боярыня Ярослава прикончила соперницу, а Тур упорно придерживался версии, что душегуб ― Путята.
— Кстати, насчет Путяты… ― начал Лют, а потом, спохватившись, посмотрел на Распуту. ― Можно я расскажу?
Родственник кивнул.
— Он согласился помогать расследованию. И не против вызова в отделение и повторного разговора.
Лют с удовольствием увидел, как оба дознавателя чуть приоткрыли рты.