Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 29. Семен Альтов

22
18
20
22
24
26
28
30

Были только глаза и голос Райкина!

Как в сказке «Кот в сапогах», Аркадий Исаакович мог превратиться в мышку, во льва. И как бы женщины завизжали!

…Гастроли театра в Венгрии. Идем по улице. Райкин, его дочь Катя и я. Райкин одет, как всегда, безукоризненно, но бредет шаркающей стариковской походкой, уронив плечи, прикрыв глаза.

Катя сказала:

— Папа! Ты же не старый мужчина! Женщины смотрят!

Аркадий Исаакович вскинул седую голову, зажег глаза и стремительной походкой легко оторвался от нас. Плащ, кашне, шляпа. Женщины оборачивались. Райкин на сколько хотел, на столько и выглядел.

С годами у Аркадия Исааковича сложился свой распорядок дня. Спал днем, дремал утром, копил силы к вечеру для спектакля.

Комиссия министерства принимала спектакль днем. Не лучшее время. В пустом зале пять членов комиссии с оловянными глазами. У артиста куражу нет. Райкин вяло бормочет, забывает текст. Я в первом ряду с бумагами, подсказываю отвратительно громко. Райкин не слышит. Не хочет слышать…

Пытка кончилась. Садимся в машину. Аркадий Исаакович, глядя сквозь меня на Костю, говорит: «Котя, у меня в жизни не было такой неудачный программы, как эта!»

Чувствую себя ничтожеством, на глазах превращаюсь в коровью лепешку, плюхаюсь на асфальт…

Через день премьера в зале «Россия». Райкин в ударе. Восторженный прием публики. Море цветов. Аркадий Исаакович при Косте, ласково глядя мне в душу, говорит: «Котя, а ведь лучшего спектакля у меня, пожалуй, и не было!»

…Не при нем велись разговоры: «Почему не оставить сцену? Остался бы в памяти великим и легким!»

Инстинкт выживания!

Когда Райкин появлялся на сцене, зал вставал и минуты три аплодировал. В те годы вставали только при появлении членов Политбюро.

Райкин мог забыть слова, оговаривался — прощали все. В финале зал снова вставал.

Зрительская любовь превращалась в энергию, в эликсир жизни.

Райкин по-юношески легко сбегал со сцены, хлопал по попке актрису, садился в гримерной на стул. Шутил.

Минут через десять на глазах превращался в старого человека.

Моему отцу за восемьдесят. В организме уже многое вырезано. Кое-что осталось.

Целыми днями сидел неподвижно на стуле, похрапывал, просыпался со стоном, ругался на телевизор, засыпал…