Вблизи мой враг выглядел отталкивающе и одновременно беспомощно. После нашей последней встречи сдал настолько, что, кажется, прошло лет десять или больше.
Интересно, я в той же мере постарел?
— Чего тебе неймётся, маразматик? Знаешь же, что я съедаю каросских наёмников на завтрак. Зачем нанял их, зачем прислал?
— Ты! Ты-ы-ы… Ты забрал Номинорр!
— Вроде же обо всём договорились. Я забрал его в отместку, что ты натравил на меня своих сыновей, пытавшихся отжать Кирах. Мы в расчёте. Или что-то не так?
— Отдай Номинорр, пырхово семя!
Гад едва стоял на ногах. Но глаза горели неукротимым огнём. Будь он способен обжигать, от меня осталась бы головешка.
— Понятно. Но не пойму другое. Ты же на мели. Бедствуешь. Откуда нашлось серебро на ватагу наёмников?
Он засмеялся гнусным смехом.
— Есть добрые люди… Которые тебя ненавидят не меньше моего!
— С этого места подробнее! — я взял его за полы халата и встряхнул. — Говори!
— Дерьмо пырха тебе в пасть!
— Ну, не хочешь по-хорошему… Одного внука ты только что лишился. Сколько их там ещё, за мамкиной юбкой?
Думал, в его глазах светится сто процентов злости. Ан — нет. Сумел утроить или даже учетверить, разразившись градом проклятий.
— Если отбросить ругань, ты ходатайствуешь, чтоб я милосердно их пощадил?
— О каком милосердии ты можешь говорить, выродок?!
— О самом простом. Ты мне говоришь правду, и я оставляю их в живых. Коль узнаю, что солгал, не поленюсь вернуться и поотшибать им головы. Кто дал серебро на поход команды Кривого Лиса в Номинорр?
Неприятно, конечно, идти на шантаж в духе боевиков-террористов какого-нибудь экстремистского движения. Но дети, объект торга, не слышат. А старый козёл всё равно сейчас умрёт.
— Фирух…
— Брешешь!