Но я не говорю об этом ни слова. Мне нельзя терять времени, если я не хочу, чтобы Райден снова был ранен. Поэтому когда Ниффон снова выливает воду, я ловлю ее ладонями и впитываю всю. Ни капли не проливается на пол, и мои руки сразу же высыхают.
Перемена происходит мгновенно. Успокаивающая вода становится частью меня. Она заполняет пустоту, которую я ощущаю последние пару недель, наполняет мою песню, укрепляет мою веру в себя, успокаивает страх. Мне хочется каждой клеточкой почувствовать это утешение и радость. Я хочу прыгнуть в океан и нырнуть в самую темную глубину, чтобы эта радость никогда меня не покидала.
В этот миг я не могу думать ни о чем, кроме океана. У меня есть только одно желание – вернуться в него. Остальное неважно.
– Алоса… – сквозь мои стремящиеся к океану мысли прорывается голос Райдена.
Я стараюсь держать в узде желания сирены, которые бушуют во мне. Вот почему я не могу восполнить силу моей песни, пока не найду направление. Сила океана будит во мне инстинкты сирены. А сирене не нужен никто, кроме нее самой, сестер и океана.
Этот человек ничего для меня не значит. Какое мне дело, если они его убьют? Это неважно. Важна только я.
– Алоса, – повторяет Райден.
Я стараюсь сфокусировать на нем взгляд, сосредоточить мысли. «Не превращайся в бездушную тварь. Ты человек, ты женщина. Подумай о своей команде, о своих друзьях, о семье. Вспомни, как ты украла корабль и сделала его своим. Вспомни, каково это – быть капитаном, заслужить уважение и благодарность команды. Вспомни, какая гордость была в глазах отца, когда ты его радовала. Подумай о Райдене. Помнишь удовольствие, с которым ты сражалась с ним на мечах? Вспомни ваши подколки и насмешки. Вспомни кинжал. Вспомни его поцелуи. Подумай о Райдене, который не заслуживает того, чтобы умереть только потому, что ты не владеешь собой!»
Это помогает. Я поворачиваюсь к Вордану, ожидая инструкций.
– Спой ему, Алоса. Удиви меня.
Вордан, разумеется, ждет, что Райден будет плясать и исполнять какие-нибудь смешные трюки. При других обстоятельствах я, может, и решила бы, что будет довольно забавно посмотреть на его унижение. Но не сейчас. Не хочу забавлять человека, посадившего меня в клетку. Райден – не обезьянка, а я – не рабыня.
Я смотрю на Райдена. Страха в нем не видно, только напряжение.
– Начинай, – наконец говорит он. Он стоит лицом ко мне, а у них в ушах воск, так что они не могут видеть, что он говорит со мной. – Мы отсюда выберемся. Делай то, что необходимо сейчас.
Вордан внимательно смотрит на меня, и я не рискую кивнуть Райдену. Вместо этого я начинаю. Вначале я пою просто и неопределенно. Едва приоткрыв губы, я вывожу медленную, успокаивающую мелодию. Ноты не имеют значения. Силу песне придает намерение, которое я в нее вкладываю. Именно оно заставляет Райдена делать то, что я хочу. А сейчас я хочу, чтобы его боль прекратилась.
Его напряженные руки и ноги мгновенно расслабляются, боль от глубоких ран у запястья и на голени стихает. Тогда я отрываю от своей рубашки полоску и бросаю ее Райдену.
Люди Вордана встают, готовые вмешаться, если я попытаюсь помочь Райдену сбежать или освободить меня. Довольно лестно, что они считают меня способной сделать это с помощью куска ткани.
Но он предназначен только для его раны. Я вплетаю в песню еще несколько нот, заставляя Райдена плотно перевязать самую глубокую рану и остановить кровотечение. Я хотела бы их излечить, но мои возможности ограничены. Я могу влиять только на мозг, в котором, как я выяснила, и возникает боль. Я могу лишь временно облегчить его страдания, ничего больше.
У меня остается совсем чуть-чуть силы, и я стараюсь дать Вордану то, что он хочет. Райден стоит прямо. Его глаза не бегают и не смотрят в пустоту. Он выглядит совершенно нормальным, будто выполняет все действия осознанно и по своей воле. Но это не так. Все, что он делает, – не более чем мои внушения, которые я передаю ему через песню. Райден марширует. Потом я заставляю его бить и пинать невидимых врагов. Он подпрыгивает, нанося противникам удары, и наконец вынимает воображаемый меч.
Как только силы мои заканчиваются, я немедленно снимаю с него заклятие. А потом сажусь на пол клетки.
Райден моргает и с непонимающим видом оглядывается по сторонам, пока не замечает меня и не начинает вспоминать. Я не стерла его воспоминаний о том, как пела, и он точно знает, что именно я заставила его делать. Он коротко вздыхает. Боль от ран снова возвращается к нему. Перестав петь, я больше не могу ее сдерживать. Это была только короткая передышка, но я дала ему все, что могла. То, что он вообще здесь находится, – это, в первую очередь, моя вина.
ebooksa