Райден смотрит на меня.
Я быстро опускаю глаза.
– Если бы ее не волновало, больно тебе или нет, он бы умер. Медленно и мучительно. Тот факт, что он жив, доказывает, что по меньшей мере одно ее заботит больше, чем собственное правосудие. Это ты.
– Это неправда. Я… я в долгу перед Райденом. Он оставил мне кинжал, хотя должен был отнять его. Я вернула ему долг. Он помог мне, а я не убила его брата. Не более того.
Я в этом уверена.
Постойте, мой кинжал…
Не меняя позы, я обхватываю руками лодыжки, словно пытаясь успокоиться. И похлопываю себя по сапогу.
Но в нем нет ничего, кроме моей ноги.
– Ищешь вот это? – спрашивает Терис, вынимая оружие из-за ремня, где раньше я его не замечала.
Я стараюсь сделать вид, что это меня нимало не заботит. На самом деле я в бешенстве. Терис не только отнял у меня единственную надежду на спасение – помимо того, этот кинжал мне очень дорог.
– Вот как у нас все будет, – говорит Вордан, отвлекая мое внимание от Териса. – Я буду говорить тебе, что делать, а ты будешь делать. При любом колебании или отказе Райден будет получать очередное ранение. Если ты попытаешься воспользоваться своими способностями, чтобы сбежать, мы его убьем и приведем тебе взамен кого-нибудь другого, кем ты будешь манипулировать. Это понятно?
Я бросаю на него убийственный взгляд.
– Когда я выберусь из клетки, первое, что я сделаю, – это убью тебя.
Терис, даже не дожидаясь сигнала от Вордана, ударяет Райдена кинжалом по руке.
Округлив глаза, я пытаюсь сдержать крик.
– Я спросил: это понятно?
Хотя это противоречит моей природе – как сирены, так и человеческой, – я подавляю гордость.
– Да.
– Хорошо. Ниффон, Кромис – воск.
Люди Вордана дают ему и Терису по комку желтовато-оранжевого воска. Затем каждый берет и себе по комочку. И все они вставляют их себе в уши.