В романе Зайн ал-Абидина дважды упоминается «Книга Ахмада». В первый раз герой романа Ибрахим-бек, еще не знакомый с истинным положением дел в Иране и бурно реагирующий на любую критику своей родины, пренебрежительно отзывается об этом произведении. Зато потом, совершив путешествие по Ирану, он искренне раскаивается в своей оценке:
«Нижайше прошу прощения я и у другого мудрейшего мужа — автора “Книги Ахмада”, ибо и о нем я помышлял худо по причине моего злосчастного патриотизма. Только теперь, когда я постиг все тонкости мудрых мыслей этого выдающегося человека, я могу утверждать, что у него в душе пылал огонь истинного патриотизма, — да не живет всякий, у кого в душе нет этого огня!» (стр. 192).[241]
Что представляет собой «Книга Ахмада», кто был ее автором и почему так высоко ценил его Зайн ал-Абидин?
«Книга Ахмада» принадлежит перу Абд ар-Рахима Талибова — писателя просветителя, родом из Тебриза, прожившего большую часть своей жизни в России, в маленьком провинциальном городке Темир-хан-Шуре (ныне г. Буйнакск Дагестанской АССР).
Талибов имел небольшой капитал и длительное время занимался торговлей. Очевидно, у него было немало свободного времени, которое он и использовал для пополнения и совершенствования своих знаний. Он владел русским языком и достаточно хорошо разбирался в естественных науках, чтобы переводить с русского языка на персидский учебные пособия По физике и астрономии. «По этим наукам, к сожалению, в Иране еще нет учебников, — писал он в предисловии к одному своему переводу, — поэтому я, житель Темир-хан-Шуры, Абд ар-Рахим Талибов, желая помочь нашим преподавателям соотечественникам, перевел учебник по физике с русского языка на персидский».[242]
Талибов создал также ряд произведений, пропагандирующих достижения науки и техники в художественной форме. Наибольшим успехом пользовалась упоминавшаяся выше «Книга Ахмада». Она написана в форме занимательной беседы отца с сыном. Из этой книги, полезной как для детей, так и для взрослых, читатель узнавал основные законы физики, химии, биологии, знакомился с процессом изготовления бумаги, красок, карандашей, с устройством пушки, телеграфа и телефона. Исключительно интересно повествует автор о важнейших географических открытиях, животном и растительном мире. Кратко, но просто и ясно рассказывает Талибов о государственном строе ряда европейских стран, а также Японии. Автор, разумеется, не упускает из вида всего того, что может произвести особое впечатление на молодого иранского читателя, — хлебное дерево, египетские мумии, фотография и т. п. Беседы отца с сыном автор оживляет забавными эпизодами из детской жизни Ахмада.
Значение «Книги Ахмада» состояло не только в умелой популяризации науки и знаний. Разъясняя какие-либо научные понятия или общественные явления, автор как бы невзначай переходил к иранской действительности, к критике антинародной политики шахиншахского правительства. Так, рассказывая Ахмаду о свойствах газа, отец не забывает упомянуть о газовой компании, которую правительство предложило учредить какому-то европейцу, менее всего, конечно, озабоченному соблюдением национальных интересов Ирана. Говоря о крестьянстве, о сельской жизни, он замечает, что в последние десять лет из-за тяжелого положения в деревне происходит массовая эмиграция крестьян из Ирана. Беседуя с сыном о значении военного образования, отец сообщает о том, что всякий, желающий стать офицером, должен учиться в специальном учебном заведении и сдавать соответствующие экзамены. Услышав это, Ахмад с детским простодушием спрашивает: «А как же стал полковником сын нашего соседа Хабибулла-хан, который совсем не ходил в школу?».[243] Отец вынужден разъяснить сыну, что речь идет о других странах, а не об Иране, где чины даются по наследству и где можно встретить пятнадцатилетнего бригадного генерала.
Еще большую общественную значимость имело содержание второй части «Книги Ахмада», озаглавленной «Масаил ал-хайат» («Вопросы жизни»). Читатель здесь снова встречает знакомого героя, но уже не мальчика, а образованного юношу — пылкого патриота своей родины, дающего объяснения своим собеседникам по основным вопросам общественной и политической жизни. Устами Ахмада Талибов раскрывает сущность таких понятий, как личное, общественное и международное право, свобода и равенство. Он подчеркивает, что свобода без равенства всегда превращается в посягательство одного на право другого, что «там, где нет свободы, там нет любви к своей родине — патриотизма».[244] Он подробно говорит о свободе личности, свободе убеждений, свободе слова, свободе выборов, свободе печати. Сравнивая различные формы государственного устройства, он приводит высказывания европейских ученых о том, что абсолютная монархия является самым вредным и отсталым способом государственного управления, порождающим беспорядки, разврат, упадок, и что, наоборот, только конституционная монархия может обеспечить экономическое развитие и независимость страны. При этом он подчеркивает, что конституция нисколько не противоречит исламу и шариату.
Талибов, так же как Малкум-хан и Зайн ал-Абидин, был далек от правильного понимания законов развития общества, поэтому его взгляды и оценки не отличались последовательностью, а его просветительская программа наряду со смелыми прогрессивными идеями содержала немало иллюзий и заблуждений. Очень важно, например, что, будучи поклонником европейской цивилизации, Талибов вместе с тем видел ее изнанку. Он с горечью констатировал, что достижения науки и техники европейцы направляют на усиление военной мощи своих государств и порабощение отсталых народов. Он писал, что так было с Кубой и Филиппинскими островами, которые американское правительство при помощи организованных им мятежей отторгло от Испании и взяло под свое «покровительство», так было с двумя независимыми государствами Африки — Трансваалем и Оранжевым, которые были захвачены Англией, жаждавшей получить золотые и алмазные залежи.[245] «Сейчас, — замечает Талибов — у победителя есть права, а у побежденного нет».[246] Однако при всем этом он всерьез надеялся на то, что «культурные народы однажды поймут свои подлинные права и откажутся от политики высокомерия и захвата слаборазвитых стран. Более того, они созовут конференцию, на которой создадут новую карту мира и вручат представителю каждой страны специальный документ на владение, подписанный всеми государствами. В странах, где царит беззаконие, они создадут конституции и затем установят связь с мусульманскими народами на основе справедливости, дружбы и взаимной выгоды. Руководители европейских государств, которые несомненно являются самыми образованными людьми из наших современников, вместо преступных мыслей о незаконных захватах и порабощении, вместо политики силы и конкуренции предпримут все меры к разоружению своих армий и, довольствуясь малым, освободят своих подданных от тяжелых налогов. Тогда на земном шаре будет создана великая федерация под названием “Красная республика”».[247] Когда произойдет это событие, автор не знает. Судя по его словам, еще не скоро, так как государственные деятели европейских стран, на которых он возлагает надежды, пока что сами «являются виновниками заблуждения своих народов, Это они направили жизнь людей по неестественному пути, чрезмерно увеличили их запросы и создали класс капиталистов, и в их руки попали бразды правления государств и даже короли и министры. Жадности этих людей нет пределов. Опьяненные гордостью и тщеславием, они не знают другого вина, кроме пота и крови бедняков».[248]
В этих словах Талибова явно видны противоречия, характерные для большинства просветителей. Мечтая о том, что развитые европейские государства помогут странам Азии преодолеть свою отсталость, он в то же время понимает, что сделать это невозможно из-за империалистического характера этих государств. Вопрос о том, каким же образом следует установить справедливый мир и равноправие всех народов, остается у Талибова неразрешенным. И все же он не переставал горячо верить в прекрасное будущее человечества, в великую «Красную республику». «Сейчас большинство читателей, — писал он, — будет только смеяться над тем, что я пишу. Но в будущем... за эти правдивые строки меня помянут добрым словом».[249]
Хаджи Зайн ал-Абидин ага (ибн Мешеди Али, ибн хаджи Расул, ибн хаджи Абдаллах, ибн Хамзе-хан) родился в южном Азербайджане в г. Мараге приблизительно в 1838 г. Его отец, родом из Саудж-Булага, занимался торговлей, имея по тому времени довольно крупный капитал — 5 — 6 тысяч туманов. По словам Зайн ал-Абидина, его отец был одним из уважаемых людей города и считался «марагинским Ротшильдом».
С 8 до 16 лет Зайн ал-Абидин учился в школе, о которой у него остались самые горькие воспоминания. После смерти отца 20-летним юношей он был вынужден вести самостоятельную торговлю в г. Ардебиле. Он ничего не понимал в торговых делах, поэтому терпел большие убытки, к которым, не задумываясь, добавлял расходы на светские развлечения. Спустя некоторое время Зайн ал-Абидин разорился, в чем ему порядком помогли чиновники и местные власти.
В поисках заработка он вместе с другими соотечественниками покинул Иран и отправился на Кавказ. Прибыв в Кутаиси, он занялся мелкой галантерейной торговлей и за три-четыре года сумел накопить небольшой капитал. Несколько позже, когда на Кавказе началось строительство железной дороги и в Кутаиси появилось около тысячи иранских рабочих, генеральный консул Ирана Мирза Асадулла-хан Назим ад-Дауле предложил Зайн ал-Абидину пост вице-консула. Но на этом посту он пробыл недолго. Вместо того, чтобы, подобно другим иранским консулам, собирать пошлины со своих соотечественников, влачивших полунищенское существование, Зайн ал-Абидин пытался помочь им. Небольшими суммами он роздал взаймы нуждающимся все консульские и собственные деньги, которые потом так и не удалось взыскать.
Через три года, оставшись без средств и без должности, Зайн ал-Абидин решил отправиться на новое место, где бы никто не знал о его неудачах и где можно было бы опять заняться торговлей. Он едет в Крым. В это время в Ялте с многочисленной свитой отдыхал царь Александр II. Кое-кто из сопровождавших его лиц покупал у Зайн ал-Абидина мелкие товары, иногда в лавку заходил граф Воронцов. Слух об исключительной честности иранского купца дошел до императрицы, и Зайн ал-Абидину предложили принять русское подданство. В те времена это считалось большой честью для иранского купца, да к тому же сулило ему немалую выгоду. Русское подданство избавило бы Зайн ал-Абидина от всевозможных притеснений, которые он не раз испытывал во время своих поездок в Стамбул за различными товарами; оно дало бы ему также значительные преимущества в торговле на территории России. Зайн ал-Абидин с готовностью встретил сделанное ему предложение, подал прошение и был принят в русское подданство. В Ялте он прожил около двадцати лет. Здесь он и написал принесший ему славу роман об Ибрахим-беке.
Многолетнее пребывание Зайн ал-Абидина в России имело решающее значение для его культурного роста и формирования его общественных взглядов. Не все современники, очевидно, понимали значение и своеобразие условий, в которых протекала жизнь автора «Путешествия Ибрахим-бека». Как отмечает иранский историк Ахмад Касрави,[250] многие читатели и литераторы удивлялись тому, что простой купец смог написать столь яркое и содержательное произведение. Между тем «Путешествие Ибрахим-бека» было не просто интересной книгой. Оно явилось в персидской литературе произведением нового жанра художественной прозы, коренным образом отличавшимся от литературы прошлого, и для его написания необходима была прежде всего широкая осведомленность как в международных делах, так и в экономической и политической жизни страны. Зайн ал-Абидин хорошо знал русский язык, поэтому имел возможность регулярно читать русскую прессу, быть в курсе всех мировых событий. Он поддерживал тесную связь с редакциями прогрессивных персидских газет «Ахтар» и «Хабл ал-Матин» и был в деталях знаком с внутренним положением Ирана.
Хорошо были известны Зайн ал-Абидину также русская история и литература. В своем романе он неоднократно обращается к историческим фактам, в частности к реформам Петра I, которые он расценивал как образцовые мероприятия по укреплению независимости государства. Зайн ал-Абидин знал и высоко ценил произведения Пушкина, он называл его «первым писателем, который вскрыл недостатки и смело говорил о них своему народу и правительству».[251] О большой любви Зайн ал-Абидина к русской культуре говорит и то, что его дети воспитывались русскими учителями и получили образование на русском языке, о чем он с гордостью пишет в своей автобиографии.
К концу 90-х годов в духовной жизни уже пожилого писателя произошел перелом. По его словам, он начал испытывать угрызения совести в связи с тем, что покинул родину и избрал себе спокойную жизнь вдали от нее. Он признавался, что когда, бывая в Стамбуле, встречал там своих соотечественников и слышал от них рассказы о нищенском положении иранского народа, о беззаконии, царившем в Иране, о деспотизме губернаторов и притеснениях чиновников, ему становилось стыдно за то, что он еще мало сделал для своего народа. В автобиографии он писал, что не мог больше говорить о любви к родине и своему народу и в то же время оставаться под покровительством русских властей. Всякий иранец мог упрекнуть его в том, что его слова расходятся с делом. Чтобы стать ближе к иранским эмигрантам, активно боровшимся против шахского правительства, Зайн ал-Абидин решил переехать из Ялты в Стамбул. Магазин и все его имущество были проданы за бесценок, и через три-четыре месяца он со всей семьей был уже в Турции.
В Стамбуле Зайн ал-Абидин встретился с иранским послом Мирзой Махмуд-ханом Ала ал-Мулком, который предложил ему перейти обратно в иранское подданство. Это было в 1900 г., т. е. 4 года спустя после убийства шаха Наср ад-Дина, когда иранский престол занял Музаффар ад-Дин, на которого многие иранские эмигранты, в том числе Малкум-хан и Зайн ал-Абидин, возлагали надежды, связанные с конституцией. При прежнем шахе, подвергшемся критике в «Путешествии Ибрахим-бека», не могло быть и речи о благосклонном отношении иранских властей к Зайн ал-Абидину. Теперь же он принял предложение и снова отправился в Крым, чтобы подать прошение русскому царю.
Переход Зайн ал-Абидина в иранское подданство расценивался всеми как безумство. Никто не верил, что он добровольно лишает себя покровительства России. Этому не хотели верить и русские чиновники, которые сначала даже не приняли у него прошение. Лишь после настоятельной просьбы Зайн ал-Абидина прошение было передано на подпись царю. Оформление документов тянулось четыре года и закончилось только в 1904 г. За это время Зайн ал-Абидин, бросивший торговлю, почти совсем разорился.
Последние годы своей жизни Зайн ал-Абидин провел в Стамбуле, где и умер в апреле 1910 г. в возрасте 72 лет.
ebooksa