Капитан повесился! Предполагаемый наследник

– Черт, крепкая штука…

Он понял, что Генри Карр наблюдает за ним – глаза его светились горячим любопытством.

– Ты что уставился? – спросил Юстас. – Слушай, что-то нечисто с этим наследованием. Ты сказал мне… боже?!

Его охватила внезапная дрожь. По нему прошла волна возбуждения – захотелось говорить, кричать… Он чувствовал, как к лицу приливает кровь. В глотке пересохло. Рука его задергалась – она шла вперед резкими короткими рывками и не подчинялась его воле.

– Это наследование… это нследванье… нследванье… – бормотал он, заикаясь. Он схватил Генри за плечо и дико тряс его. Кружилась голова, Юстас продолжал заикаться и не до конца понимал, что говорит, что пытается сказать – однако знал: этому человеку нужно сообщить что-то очень, важное… Лихорадочные, путаные, бессмысленные слова вырывались у него изо рта. Вдруг от отнял руку от плеча Карра и попытался пройти к двери, но ноги не слушались – Юстас зашатался и рухнул на стул. С минуту он сидел на нем, заламывал руки, непрестанно бормотал какую-то несуразицу, лицо его раскраснелось и было почти неузнаваемо. И вдруг он обессилел, повалился на спинку стула. Безумный словесный поток перешел в шепот – и затих.

Генри Карр с облегчением вздохнул и принялся протирать очки.

– Боже, Юстас, ну и напугал же ты меня вместе со старым Кристендемом, – сказал он. – Уже подумал, что ты начнешь болтать до того, как я буду готов к последнему действию. Когда присяжные вызвали Кристендема… ужас. Ну в любом случае это собьет их с толку. «Самоубийство подозреваемого», «принял тот же яд, которым отравил свою жертву». Ты понимаешь, что только что проглотил гран скополамина, Юстас? Я боялся, что ты почувствуешь вкус даже такой маленькой дозы, но ты молодец – залпом проглотил и глазом не моргнул.

В ушах Юстаса стучала кровь, он слышал какие-то – слова, которые ничего для него не означали. Взор постоянно застилала тьма. Сквозь нее он видел смутное, вглядывающееся в него странное лицо, – это была маска, что парила в мерцающем мираже сна.

– Ты был чрезвычайно полезным инструментом в моих руках, Юстас. Освободил меня от тысячи проблем.

Генри Карр зажег сигарету и глубоко затянулся.

– Мне жаль, что тебе приходится умирать, но оставлять тебя в живых было слишком опасно. Твое самоубийство – это лишь отвлекающий маневр. Обо мне забудут, даже зная о порядке наследования. Страшно повезло, что этот твой мистер Гамильтон смылся отсюда сам. Хотя, кажется, я и так убедил тебя его выгнать… Ну зато у меня есть время подчистить следы.

Карр нагнулся и оттянул нижнее веко умирающего: зрачок сильно расширился; на прикосновение не реагирует. Карр встал, прошел в буфетную, где промыл и вытер стакан. Затем вернулся и поставил его в сервант. Потом он протер графин и стакан Юстаса и, придерживая их обернутыми в платок руками, прижал к безвольным ладоням своей жертвы.

– Возможно, кто-то видел, как я входил сюда вместе с тобой, но ты, очевидно, принял яд уже после моего ухода. Повезло, что детектив рассказал об этой конфете – они решат, что из-за этого ты со всем и покончил.

На стол рядом с графином была поставлена маленькая стеклянная баночка, наполовину заполненная белыми кристалликами.

– Спокойной ночи.

Карр в последний раз осмотрелся, пошевелил осунувшегося человека на стуле. Никакой реакции. Юстас проспит еще час или два, может быть, три, но уже никогда не проснется.

В коридоре Генри Карр надел свою шляпу, затем открыл дверь на лестницу, обернулся и сказал:

– Меня не надо провожать, отдыхай, старик. Главное, не волнуйся. Увидимся утром.

А потом захлопнул дверь и, довольный своим мастерски сделанным последним мазком, спустился вниз. Скорее всего, пользы в этом никакой не было, но как знать? У стен есть уши.

Когда он вышел из подъезда, на улице уже стемнело. Полиции Карр не видел, но понимал, что до следующего заседания коронерского суда за Юстасом вполне могут следить. Ему пришлось пойти на этот риск. В любом случае, когда о смерти Юстаса станет известно, он скажет, что отправился вместе с ним к нему домой, обсудил заседание и покинул его, оставив в дурном расположении духа. Именно так – ведь если никто не найдет Юстаса еще умирающим или сразу после смерти, вполне естественно будет допустить, что он принял скополамин сразу после того, как ушел его адвокат.