Колокол

– Я приеду, – говорил он себе, пока они взбирались на холм, – я заберу. Нужно только оторваться от прессы, чтобы всё затихло и улеглось.

Жоэль поднимался по крутому пригорку, держась только за руку доктора. Ещё полгода назад Бёрку пришлось бы нести ребёнка на себе, но сейчас он вполне самостоятелен в физическом плане. О психическом состоянии ребёнка Андре думать не хотел.

Вдруг по округе разнёсся колокольный звон. На башне под самым колоколом стояла одинокая фигура священника и била в него. Жоэль разволновался, хотел вырвать руку, но доктор сильнее сжал её.

– Не бойся, это всего лишь колокол, – сказал он.

Жоэль стал бить себя ладонью по уху, а потом и по голове.

– Не делай так, – одёрнул его Бёрк, – не пугай людей.

Он увидел, что священник заметил их и, закончив звонить, исчез внутри башни. А через некоторое время вышел к ним.

– Доброе утро, – крикнул ему Бёрк.

– Храни вас Бог, – ответил священник. – Заблудились?

Доктор взял мальчика за плечи и осторожно подвёл вперёд.

38 глава

С того страшного дня прошло уже более двух недель. Землю разровняло дождями, а после припорошило опавшими листьями так, что даже отец Ланге с трудом отыскал путь к могиле. О случившемся никто не говорил. Жоэль ничего не помнил или не вспоминал, хотя как разобрать, о чём он там думал… Он всё так же ходил по ночам, всё так же бубнил что-то под нос и всё так же не видел Марию. Мария же сама хотела всё забыть. И ту ужасную ночь, и труп, истекающий кровью на полу своей кельи, и звук бьющих о землю лопат. Но никак не могла стереть этот животный взгляд из своей чёткой памяти. Ей казалось, запах мерзавца намертво въелся под её кожу, навсегда остался в волосах, и, сколько бы она ни тёрла себя жёсткой древесной мочалкой, всё равно будто пахла им. А её келья до сих пор отдавала запахом крови. Всю неделю после случившегося её одолевали ночные кошмары – ей снилось старое кладбище, лицо покойного, чёрные птицы, летающие над ней. В последнее время много стало этих птиц, не к добру это, думала Мария.

«Суеверие – грех», – говорил ей отец Ланге, и они тоже твари божьи. Как же Мария боялась их, этих тварей, особенно их карканье по ночам… Ей казалось, они несут с собой злую весть, или смерть, или сами приходят за смертью. Умные эти птицы будто знают больше, чем сам человек. В ту же ночь, когда молния ударила в дерево и дохлые птицы свалились им под ноги, Жоэль побежал от испуга, а Мария помчалась за ним. Только он убегал от грома, а она – от всего, что было. Как хорошо, что он тогда убежал, как хорошо, что ей было за кем спешить! Догнав его на самом пороге церкви, она обняла Жоэля. Тот не вырывался, но и не обнял в ответ, он никогда никого не обнимал. Мария сказала ему: не бойся. Сама же боялась куда сильнее. Она всегда до жути боялась покойников, и кладбищ, и смерти. Отец Ланге пару раз за эту неделю ходил на кладбище читать молитву за упокоение грешной души. Мария же была рада, что Жоэль убил мерзавца. Грешно так думать, сказал ей как-то отец. Ну и что с того, что грешно, решила Мария, зло всегда наказуемо. Кто бы знал, что Жоэль накажет то зло…

– А для Жоэля это грех? – как-то спросила она.

Отец Ланге тогда долго молчал, смотрел на гравюру Иисуса, что висела над самой молельней, потом вздохнул и сказал:

– Да какой с него спрос, с блаженного…

Сегодня Мария с Жоэлем вышли пораньше. С самого утра они бродили по лесу. Хворост для камина уже заканчивался, и топить было почти что нечем. Мария собирала ветки, находя их в опавшей листве, а Жоэль пытался взвалить на себя суковатый кусок сваленного грозой дерева.

– Оставь эту корягу, Жоэль, надорвёшься! – крикнула ему Мария. – Я вернусь потом с топором и разрублю её на части поменьше.

Жоэль послушно отошёл и стал рыхлить ногами опавшие листья в поисках подходящих веток, но смотрел он не под ноги, а куда-то вверх, на гнездящихся чёрных птиц.

– Так ты ничего не найдёшь, Жоэль, – Мария улыбнулась. – Держи лучше хворост, – она всучила ему собранную охапку, – а я поищу ещё ветки.