Шведское огниво

Нежданный гость не проронил ни слова. Было видно, что он буквально оторопел. Брат Адельхарт заведовал почтовой службой в католической миссии. По его ведомству шли многие тайные дела и его появление после первой стражи на отдалённом постоялом дворе вряд ли было случайным совпадением

– Ты так обрадовался при виде меня, что даже утратил вежливость и почтение? Даже не ответил на моё приветствие. Понимаю. Твой ум занят спешным придумыванием объяснения твоего появления здесь в этот тёмный дождливый вечер. Не трудись. Все и так уже поняли, что тебя сюда привело кощунственное желание втайне от братии полакомиться запретной молодой кониной. Весь Сарай знает, что здесь отменно готовят мясо. А говядинку и баранинку можно есть и у себя в миссии. Только ты зря испугался. Даю тебе честное слово, что я не стану писать донос вашему епископу. За это ты и меня угостишь кониной. Пока мой благочинный не видит. Договорились? Да очнись ты!

От этого окрика Адельхарт так сильно вздрогнул, что присутствующие захохотали. Гость поневоле тоже вымученно улыбнулся и стал снимать плащ.

Без него он словно вновь увеличился в размере: расправил плечи, выпятил сытый живот. Только лицо по прежнему оставалось помятым и напуганным.

– Так что? Пусть Сарабай велит подавать конину? Или тебя привело сюда что-то другое? Тогда выпей горячего медку и поведай нам свою историю. Что может быть лучше в такой унылый осенний вечер? Только сказок не надо. Сегодня даже знаменитый Бахрам рассказывает были.

Злат дружески похлопал Адельхарта по плечу и сам налил ему мёда в большой деревянный ковш.

– У тебя опять пропали голуби?

Недоумение Адельхарта было почти искренним:

– Какие голуби?

– Вестимо какие. Почтовые. Неужто ты у себя в миссии стал уже просто турманов гонять в синем небе? Или тебя отстранили от секретной переписки после истории с дочкой Урук-Тимура?

Адельхарт переменился в лице. Он словно снял маску. Сошёл испуг, губы сжались, а в глазах появился недобрый блеск. Он даже приосанился и расправил плечи. Спокойно сел за стол, уверенно принял ковш из рук наиба и стал не спеша отхлёбывать густой горячий напиток.

– С имбирём, – одобрил, ставя ковш на стол.

– Там много чего добавлено, – поддакнул Злат. И прибавил, – для дорогих гостей.

– Как я понял, ты приехал сюда за тем же человеком, что и я? – повернулся к нему гость.

– Брат Адельхарт, – мягко попенял наиб, – мы, конечно, сидим за столом и беседуем, как добрые приятели. Но, нужно же блюсти простое правило вежливости. Я ещё не получил ответа на свой вопрос, а ты уже задал свой. Или ты всё-таки предпочитаешь, чтобы это был допрос? Наверное ты думаешь, что в этом случае задавать вопросы будешь ты?

– Брат, наверное, крещёный еврей, – встрял Касриэль, – Отсюда и привычка отвечать вопросом на вопрос.

Адельхарт примирительно улыбнулся и развёл руками, словно сдаваясь:

– Мне нечего скрывать от тебя, Хрисанф Михайлович, – он подчёркнуто обратился к наибу по его христианскому имени, которого в Сарае, обычно, никто не употреблял, да почти никто и не знал, – Ты же понимаешь, что я сам только пешка в чужой игре, – Помолчал и добавил, – И меньше всего хочу, чтобы мне свернули башку по милости, какого-нибудь паука, который плетёт свою сеть за сотни дней пути отсюда.

– Ты, видно, сильно зол на этого самого паука.

– Зол!?