Это было слишком. Разве Китти не видела, что Сейдж вовсе не рада? И если ожесточенность и злоба тети была результатом брака без любви, как она могла желать того же собственной дочери?
– Уже поздно, – сказала Фиона. – Пора домой.
Леэло позволила маме взять себя под руку, и они направились в сторону дома.
В ушах пульсировала кровь, заглушая голоса веселящихся эндланцев, и Леэло слишком поздно осознала, что ее тошнит.
Ее так сильно рвало, что она упала на колени, и мама едва успела подхватить ее волосы.
– Похоже, ты действительно выпила слишком много вина. – Голос Китти прозвучал слишком громко. К тому времени, как Леэло вытерла рот и села на корточки, тетя и Сейдж уже ушли. Фиона помогла ей встать на ноги.
– Ты в порядке? – спросила она.
– Думаю, да, – ответила Леэло. – Прости.
– Не нужно извиняться. Все мы выпивали слишком много вина в ночь летнего солнцестояния. – Мама улыбнулась и взяла дочь под руку. – Где ты была, дорогая?
Леэло краем глаза посмотрела на мать. Следовало ожидать, что она заметит ее отсутствие, несмотря на выпитое вино.
– Нужно было ненадолго уйти, вот и все.
Мама изогнула бровь:
– И
– Что ты имеешь в виду?
– Ты ведь с кем-то встречаешься? – тихо и вкрадчиво спросила Фиона.
На мгновение Леэло показалось, что ее снова стошнит.
– Все в порядке, Леэло. Можешь мне довериться. Обещаю, что не буду подталкивать тебя к замужеству только потому, что тебе кто-то понравился.
Леэло понимала, что не может продолжать лгать маме, но также она не могла рассказать о Ярене. Она знала, что мама не рассердится. Но она определенно будет волноваться и сделает все возможное, чтобы уберечь дочь, даже если придется убить Ярена. А Леэло не могла даже думать об этом.
– Мне действительно нравится один человек, – наконец призналась она. – Но я пока не готова сказать, кто именно.
Фиона положила руку на плечо дочери.