– Мама…
Фиона открыла шкатулку, прежде чем Леэло смогла закончить. Внутри лежала бархатная зеленая подушечка, увенчанная двумя золотыми кольцами, перевязанными атласной лентой.
– Наши с папой свадебные кольца. Я сняла свое после его смерти. Казалось неправильным носить его, когда второе было не на пальце твоего отца, а мысль о том, чтобы похоронить кольцо с ним, была слишком болезненной. С тех пор я хранила их здесь, в этой коробочке.
– Зачем ты показываешь их мне? – спросила Леэло.
– Затем, что когда придет время, я хочу, чтобы ты и твой суженый взяли их.
Леэло посмотрела маме в глаза. Они были такого же цвета, как у Китти и Сейдж, но мягче, в них было больше зеленого, чем желтого. И в них не было того лукавства, которым всегда светились их глаза.
– Мама, я не собираюсь замуж. По крайней мере, не в ближайшем будущем.
– Знаю. Но однажды это случится. Я уверена, что ты влюблена. Не знаю, почему ты скрываешь его от меня, но надеюсь, ты знаешь, что я поддержу тебя, кого бы ты ни выбрала.
Леэло покраснела от стыда за то, что лгала маме, которая искренне желала дочери самого лучшего.
– Я хочу рассказать тебе о нем. Просто…
Фиона понизила голос:
– Можешь довериться мне, дорогая. Я ничего не скажу Китти и Сейдж.
– Знаю, что ты бы так не поступила. Разве что посчитаешь своим долгом рассказать им. И я боюсь, что, когда открою тебе все, ты будешь вынуждена сказать им.
Фиона взяла ее за руку:
– Почему?
– Потому что он не… – Боже, неужели она действительно собиралась это сделать? Пути обратно не будет. Хотя она уже давно пересекла черту невозврата, когда вытащила Ярена на берег.
– Я знаю о Найджеле, – выпалила Леэло и тут же зажала рот руками. Она собиралась сказать вовсе не это, а рассказать маме о Ярене.
Фиона охнула и тоже прикрыла раскрывшийся от удивления рот.
– Откуда?
Глаза Фионы были широко распахнуты и заблестели от слез. Леэло не была уверена, видит в них страх или стыд, или, может, все сразу. Фиона тщательно хранила этот секрет, а теперь Леэло намеренно раскрыла его. Перед ними предстала неприглядная правда, голая и уязвимая, как неоперившийся птенец.