Ты мое Солнце

Анна хватает его за копну чёрных волос, тянет, заставляет смотреть на себя. Серёжа смотрит, взгляд не отводит, играет с огнем.

— Ты опять нюхал, гадёныш, — шипит она и силой толкает парня. Тот теряет равновесие и заваливается на бок. — Иди, приведи себя в порядок, — она кивает в сторону ванной и возвращается к разговору.

Сережа пытается встать, хватается за стол, опрокидывает вазу с фруктами и встает. На полусогнутых ногах, шатаясь, уходит в ванную. Смотрит в зеркало, как разъяренный тигр, скалит зубы и с силой бьет по переливающейся глади. Вкладывает в удар всю силу, всю обиду и боль. Он так же сильно врезал бы себе, если б смог. Зеркало разбивается и расползается паутиной, трещит так же, как трещит и жизнь Сережи.

Он уже не будет прежним никогда, теперь он тьма. Парень смотрит на разбитые костяшки пальцев, открывает кран и подставляет руку. Кровь смешивается с водой и утекает навсегда в сток. Он стоит так пару минут. Потом начинает раздеваться. Снимает рубашку, откидывает её в сторону на пол, не жалко. Спускает штаны, боксеры, осматривает тело, почти всё покрытое синяками, ссадинами, царапинами. Он давно уже непослушный котёнок. Кое-где виднеются маленькие шрамы от ожогов. Какие — то раны зажили, а какие-то не заживут никогда.

Серёжа заходит в душ. Включает холодную воду и встает под плотный поток влаги. Этот холод ему друг, он помогает прийти в себя, прогнать страх и привести чувства в норму. Он смывает грязь и следы чужих губ. Минута, пять, десять. Серёжа выключает воду, не вытираясь, выходит из кабинки. Достаёт свежие вещи из шкафа. Мыслей нет, он их прогнал, иначе не сможет, иначе не справится. Он надевает чёрную рубашку, шелковую, очень широкую и длинную. Натягивает боксера, черные, кожаные. Ботинки высокие и тоже чёрные. Чёрный — это его цвет навсегда, он пропитал его и въелся в кожу. Серёжа достаёт чокер, надевает на шею, застегивает золотую пряжку, поправляет.

Он знает, что она любит, и знает, как она хочет. Парень лохматит волосы, натягивает улыбку и выходит в гостиную. Уже твёрдой походкой проходит через весь зал и садится на пол у ног своей хозяйки. Анна склоняется к нему и отводит взгляд от собеседницы. Вдыхает свежий аромат его цитрусового геля, одобрительно цокает языком и вторгается в его волосы. Они влажные и холодные. Серёжа дёргается от нервного напряжения, липкого страха и ненависти. Но Анна чуть хватает его волосы, усмиряет, тянет, чувствует податливость парня и отпускает. Просто продолжает ласкать.

Анна любит своего котёнка, но это больная любовь. Она сделала для него многое, но, как хороший бизнесмен, взяла от вложения вдвойне. Вырастила настоящего тигра. Любовь у всех разная. Она у Анны своя, особенная, и кто виноват, что она умеет только так любить. Выпивать до дна, ломать и забрать всё себе. Подчинять и причинять боль. Но видит Бог, она любит своего котенка, как никого другого. Многое прощает, многое позволяет. Дышать без него не может. Чувствует свою одержимость одним человеком с первого их дня, с первого столкновения. Она видит, что Сергей тихо умирает не телом, а душой, но отпустить не может. Он навсегда ее котенок. И вот сейчас она гладит его мокрые волосы и мечтает побыстрее подписать контракт и насладиться парнем. Наказать за наркотики, за красные поцелуи проституток, за непослушание, а потом пожалеть, зализать, зацеловать.

— Анна Львовна, я, наверное, пойду, — женщина норовит встать, но задерживает взгляд на парне и опять поудобнее устраивается в кресле. — Я так понимаю, что мы не договоримся, — она собирает бумаги и не сводит взгляд с Сережи.

Он не слушает разговор, сидит на полу и тихо ждет, пытается отключить чувства. Поднимает виноградинку со стола и кладет ее в рот, щёлкает зубами и наслаждается соком. Анна прослеживает её взгляд и начинает злиться.

— Что вы хотите, мадам Барбара, кроме повышенного процента, который является, на мой взгляд, очень завышенным?

— О, Анна Львовна, я понимаю, как вам нужен этот договор, — женщина чувствует себя победительницей.

Она берет бокал с вином, отпивает и ждёт решение со стороны собеседницы.

— Проценты за ваши услуги очень большие. Мне выгоднее найти других посредников.

— Мы лучшие, — улыбается женщина и пожирает взглядом молодого парня.

Анна начинает тихонько скулить. Она видит желание в глазах Барбары, хочет спрятать свою игрушку, но уже поздно, ею заинтересовались другие.

— Я думаю, мы сможем договориться, — идёт на попятную Барбара. — Мы уменьшим процент и первые полгода не будем брать плату.

— Странно, к чему такой поворот? Я вас не понимаю, — врёт, понимает, чувствует — Что вы ещё хотите? — Анна выпивает залпом вино.

— Я хочу этого зайчика, — женщина встаёт и тычет пальцем в Серёжу.

Тот в изумлении поднимает глаза, не понимает, правильно ли он расслышал.

— Нет, — отрезает Анна, — этот мальчик мой. Я могу предоставить вам много других на выбор, и вы хорошо проведёте время, — тараторит она.