813

Вернувшись в свою камеру, Люпен написал длинное письмо с подробнейшими инструкциями братьям Дудвиль и два других письма.

Одно из них Женевьеве:

Женевьева, теперь вы знаете, кто я, и поймете, почему я скрыл от вас имя того, кто дважды уносил вас, совсем маленькой, на руках.

Женевьева, я был другом вашей матери, далеким другом, о двойной жизни которого она не знала, но на которого считала возможным положиться. И вот почему перед смертью она написала мне несколько слов, умоляя заботиться о вас.

Хоть и будучи недостойным вашего уважения, Женевьева, я останусь верен этому зароку. Не изгоняйте меня насовсем из вашего сердца.

Арсен Люпен

Другое письмо было адресовано госпоже Кессельбах.

Лишь сочувствие привело князя Сернина к госпоже Кессельбах. Но безграничная потребность преданно служить ей удержала его подле нее.

Ныне, когда князь Сернин стал всего лишь Арсеном Люпеном, он просит госпожу Кессельбах не лишать его права оберегать ее издалека, как оберегают того, кого больше не увидят.

На столе лежали конверты. Люпен взял один, потом второй, а когда брал третий, заметил листок белой бумаги, присутствие которого его удивило и на котором были наклеены слова, вырезанные, по-видимому, из газеты:

Борьба с Альтенхаймом не принесла тебе успеха. Откажись заниматься делом, и я не стану мешать твоему побегу.

Л. М.

В который раз Люпен испытал чувство отвращения и страха, которое внушало ему это мерзкое, фантастическое существо, – ощущение гадливости, которое испытывают, прикасаясь к ядовитой рептилии.

«Опять он, – подумалось ему, – и даже здесь!»

В смятение Люпена приводило и другое, внезапно посещавшее его иногда видение этой враждебной силы, силы столь же могучей, как его собственная, и располагавшей потрясающими средствами, о которых сам он не имел представления.

Он сразу же заподозрил своего охранника. Но как можно было подкупить человека с таким суровым выражением лица?

– Ну что ж, в конце концов, тем лучше! – воскликнул Люпен. – Я всегда имел дело лишь с растяпами… Чтобы побороть меня самого, мне пришлось неожиданно возложить на себя обязанности начальника Уголовной полиции… На сей раз мне повезло!.. Вот человек, который может заткнуть меня за пояс, так сказать, играючи… Если я, находясь в тюрьме, сумею избежать ударов и сокрушить его, увидеть Стейнвега и вырвать у него признание, дать ход делу Кессельбаха и полностью осуществить его, защитить госпожу Кессельбах и добиться счастья и богатства для Женевьевы… Ну что ж, тогда, значит, Люпен навсегда останется Люпеном… а ради этого для начала поспим…

Он улегся на кровать, прошептав:

– Стейнвег, потерпи, не умирай до завтрашнего вечера, и клянусь тебе…

Люпен проспал весь конец дня, и всю ночь, и все утро. Около одиннадцати часов ему пришли сообщить, что мэтр Кембель ожидает его в адвокатской приемной, на что арестант ответил:

– Ступайте скажите мэтру Кембелю, что если он нуждается в сведениях о моей деятельности, пусть обратится к газетам за последние десять лет. Мое прошлое принадлежит истории.

В полдень, с теми же церемониями и предосторожностями, какие осуществлялись накануне, Люпена доставили во Дворец правосудия. Он снова встретился со старшим из Дудвилей, с которым обменялся несколькими словами и которому вручил три письма, и был препровожден к господину Формери.