Сразу же занялся огонь, и побежали языки пламени, стремительные, жаркие, трескучие.
– В путь, – сказал Люпен, – шале из дерева, вспыхнет как спичка. И когда подоспеют из деревни, пока сломают ограду, добегут до этой части парка… слишком поздно! Найдут пепел, два обуглившихся трупа и неподалеку, в бутыли, мою записку… Прощай, Люпен! Добрые люди, похороните меня без церемоний… Катафалк бедняков… Ни цветов, ни венков… Скромный крест и такая эпитафия:
ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ
АРСЕН ЛЮПЕН, АВАНТЮРИСТ
Дойдя до крепостной стены, он взобрался на нее и, оглянувшись, увидел взметнувшееся в небо пламя…
В Париж он возвращался пешком, с блуждающим взглядом, с отчаянием в сердце, сломленный судьбой.
И крестьяне удивлялись при виде этого путника, платившего банкнотами за свои грошовые трапезы.
Однажды вечером в глухом лесу на него напали три вора с большой дороги. Ударами палки он едва не прикончил их…
Неделю он провел в какой-то придорожной гостинице. Он не знал, куда податься… Что делать? За что зацепиться? Жизнь покидала его. Ему не хотелось больше жить… ему не хотелось больше жить…
– Это ты!
Госпожа Эрнемон, дрожащая, испуганная, мертвенно-бледная, стояла в маленькой комнатке виллы в Гарше, широко раскрыв глаза, глядя на возникшее перед ней видение.
Люпен!.. Это был Люпен!
– Ты! – молвила она. – Ты!.. Но в газетах писали…
Он грустно улыбнулся.
– Да, я умер.
– Но как же так… как же так… – простодушно повторяла она.
– Ты хочешь сказать, что если я умер, то мне здесь нечего делать. Поверь, Виктория, у меня для этого серьезные причины.
– Как ты изменился! – участливо сказала она.
– Кое-какие мелкие разочарования… Но с этим покончено. Послушай, Женевьева здесь?
Внезапно разъярившись, она набросилась на него: