Уже нет. Я ждал этого, мечтал об этом, и в тоже время не верил, что произойдет. Что скрипнет тихонечко дверь, в образовавшуюся щель проскользнет легкая девичья фигурка, после чего скажет: привет! Или что-нибудь еще, совершенно неважно, что именно.
— Здравствуй, Жанна, — и ляпнул спросонья. — Надолго?
— Ну, это уж как получится, — издав при этом легкий смешок.
«Значит, надолго», — подумал я, срывая с нее одежду. Которой и было-то, что махровый халат с капюшоном. И больше совсем ничего. Если бы в тот миг на Хутор снова напали, я бы и выстрелы не сразу услышал, настолько бешено билось сердце. Даже больше, чем у нее самой.
— Не боишься, что кто-нибудь увидел, как ты ко мне шла? — первая страсть улеглась, скоро, совсем скоро, настанет пора другой, и в перерыве между ними можно сказать несколько слов. Наверное, в тот миг они должны были быть другими, но вырвались именно они.
— Боюсь, — печально вздохнула Жанна. — Но, наверное, не слишком, иначе бы ни пришла.
— А как же Олег?
— А что Олег? Олег спит. Его теперь до утра и пушкой не разбудишь: перебрал на Мишиных поминках. Но я ведь не для того к тебе шла, чтобы о нем поговорить?
— Не для этого.
— Вот такие мы, Игорь, бабы, стервы и есть. Казалось бы, чего мне не хватало? Нет же, сама приперлась, — теперь ее вздох был еще печальнее.
— Дима, — автоматически поправил я.
После чего напрягся: слишком ее слова не были похожи на оговорку.
— Ладно, пусть будет Дима, — легко согласилась она. — Даже какой-нибудь Евсей или Прокоп. Только от этого ты же не перестанешь быть Теоретиком? Евлампий, да не вздрагивай ты так! Я — могила!
— С чего ты взяла…
— Пусть я и стерва, но не тупая пробка — ты сам себя выдал.
— Или ты сама себе все придумала.
— Придумала — придумала! — поцеловав, она взъерошила мне волосы.
— Когда это я себя выдал? И чем именно? Димой меня зовут.
— Прокоп, так за разговорами и ночь закончится.
После такого намека мне совсем не хотелось, чтобы тупой пробкой посчитали меня.