Подумав, если они скажут — грести-то не тебе, предложу свою помощь. Хотелось добраться до Станицы как можно быстрее. Существовала неплохая вероятность, что Грек с остальными окажутся в ней. Если они пошли в том же направлении, что и я, и не смогли обнаружить проход в горах, Станицы им не миновать. Разве что они успели ее покинуть. Как замечательно было бы с ними со всеми встретиться! К каждому душой прикипел, можно сказать.
— Нет, не рано. Дальше порог на реке, и его только по светлу проходить, а мы к нему как раз к темноте доберемся.
— Понятно. Порог-то большой?
Не пришлось бы его с лодкой на плечах обходить. Занятие малоприятное, особенно в жаркий день. А в этих широтах других практически и не бывает. За исключением, когда идет дождь.
— Не так, чтобы очень. Но по темноте туда лучше не соваться: ход извилистый.
Нести лодку на себе не придется точно, что уже успокаивало.
«Ребенка ей от меня захотелось, — переметнулись мысли к словам Жанны. — Только на радость ли ему самому, а заодно и матери он родится эмоционалом? С другой стороны, все дети родились уже здесь: ни один с Земли не перенесся. И родились они, в том числе, от эмоционалов».
Правда, эмоционалов среди детей тоже нет. Слава Проф предположил: дело в том, что человеческий мозг полностью формируется годам к двадцати.
— Ты всегда к нему сводишь, — тут же заметил Гудрон.
На что Слава пожал плечами.
— В большинстве случаев все так и есть. Это сердце у нас вполне самостоятельный орган, для которого приказы головного мозга стоят лишь на третьем месте.
Так вот, когда вырастут дети, рожденные от эмоционалов, и проснется в них дар, конкуренция между ними станет огромной. Или наоборот — исчезнет. Потому что эмоционалов будет столько, что всех их не уберешь. Цены на заполненные жадры обязательно упадут, и станут доступны они как жареные семечки. Получается, Игорь, в интересах всего местного человечества, сделать как можно больше детишек. Это будет твоим личным вкладом во всеобщее счастье. А что, логично ведь, черт побери! Жаль только, не получится по прибытию встать посередине Станицы, и объявить: «Кому ребенка от эмоционала?! Самого сильного из всех известных! Налетай: я здесь проездом!» Понятное дело, отбирать буду только самых симпатичных.
— Чего разулыбался-то?
— Да так, своим мыслям.
— Лучше по сторонам смотри.
Слышал уже, причем не раз. Вы расслабьтесь, парни! Понимаю, что груз у вас ценный. Интересно: в чьем они рюкзаке припрятаны? Или вы жадры между собой распределили, чтобы все яйца в одну корзину не класть? Только напрягайся тут, не напрягайся — не поможет. Потому что если во — о — он на той скале, скрываясь в зеленке, сидит человечек с приличной винтовкой, ничто нас уже не спасет. Выщелкает он всех в пять секунд: спрятаться посреди реки негде. И принесет течение лодку прямо ему под ноги: там излучина. Тут смотри — не смотри, даже оружие вскинуть не успеешь. А если даже успеешь: куда именно стрелять?
На ухвостье острова действительно оказалась стоянка. С беглого взгляда становилось понятно, что пользуются ею довольно часто. Стоянка добротная: навес из плах, покрытых сверху дерном, хорошо оборудованный очаг и даже лежанки. И расположена удобно для, например, обороны. Толковый человек ее обосновал. Где надо кустарник вырублен, где необходимо оставлен, а кое-где настоящие стрелковые ячейки из камней выложены.
Но даже там мои спутники вели себя настороженно. А самый бородатый из них, который был старшим, когда я спросил: как будем дежурить ночью? буркнул:
— Спи, без тебя обойдемся.
Не доверяют. Опасаются, что глотки им перережу, и заберу сокровища себе. Но это их дело: проспать всю ночь, буду только рад.