Могильников выпил рюмочку, вздохнул и начал рассказ…
— Ты тут, как случайный попутчик в поезде, с ними мы, люди, часто бываем откровенны в течение долгого пути. К тому же Дарьяна моего знаешь… Итак, двадцать три… Или двадцать два года назад, супруга моя, бывшая, забеременела. Мне тогда пришлось уйти со службы. Устроился на работу в местную больницу. Денег было мало, но на жизнь хватало, — Могильников прервался, чтобы выпить ещё рюмку и продолжил: — Лето, День города. Мы с женой посмотрели на салют, затем пошли по набережной к дому, — рассказчик выпил ещё рюмку. Эскимос подавился куском сала, закашлялся, Могильников глянул на него — сало само упало в пищевод.
— Теплый вечер. Вдруг со стороны темного переулка, послышались крики. Кричала женщина. Я решил посмотреть, что происходит, вдруг помощь нужна? Жену попросил остаться на освещённой набережной, — Могильников снова опрокинул в рот рюмку, опустил взгляд, затем сжал кулаки и правой рукой ударил по столу — стол треснул. Эскимос с испугу упал с табурета.
— Она ведь просила меня никуда не ходить, остаться с ней… Но я не мог бросить человека в беде! — вспоминал Могильников, расхаживая по ординаторской. — Во дворе увидел, что трое пьяных парней приставали к девушке, хотели затащить её в подъезд… Я вступился, с двумя смог разобраться, а третий… — он замолчал. Эскимос поднёс ему рюмочку, тот выпил и через некоторое время продолжил: — А третий ударил меня чем-то тяжелым по голове. Очнулся я спустя четыре месяца в больнице. Чуть не отключили от системы жизнеобеспечения, но успел выкарабкаться!
— А с женой, что случилось? На нее тоже напали? — приложив руки к груди испуганно спросил Милош Аскольдович.
— Не знаю, скорее всего, она убежала, потому что скорую помощь мне вызвал прохожий. Я тогда подумал, что, может быть, она тоже пострадала… Она и мой будущий ребенок. Но, оказалось, с ними все было в порядке. Вскоре ко мне в палату явился полицейский, фамилия его вам знакома — Дубанько. Он сказал, что один из тех выродков оказался сынком криминального авторитета, который имел большие связи «наверху» — патологоанатом показал пальцем в потолок, — имя его озвучивать вам не буду — не доверяю!
— Можете сказать, Олег Уюкович, я нем, как рыба, — искренне вставил Эскимос.
— Тишина! — рявкнул Могильников, Эскимос застыл, патологоанатом продолжил рассказ.
— Меня выставили зачинщиком потасовки, приписали причинение тяжких телесных двум парням. Действия третьего расценили, как самооборону при нападении. Я настаивал, чтобы нашли ту девушку, которую я спас. Она бы выступила свидетелем. Но искать ее никто не стал. В общем, тюрьма мне грозила, у Дубанько, при всем его мне сочувствии, тогда и связей-то не было, чтобы мне хоть как-то помочь. Тогда я решил пойти к этому авторитету и поговорить, — Могильников сделал паузу, тяжело вздохнул — над входной дверью с потолка упал кусок штукатурки. — Самое забавное… оказалось, что моя жена ушла к этому самому авторитету. Меня она даже не навестила в больнице…
— Женщины — коварные существа! — эмоционально высказался Эскимос.
— В общем, этот бандит сделал все для того, чтобы я исчез из жизни жены и сына. Мне и приближаться к Дарьяну нельзя… — закончил рассказ Могильников.
— Не мое, конечно, дело, Олег Уюкович, но я тут подумал, может, вам стоит присоединиться к группе Валенова и отправиться в поход? Проведете несколько дней рядом с Дарьяном. Вдруг ситуация сложится так, что вы все ему расскажите? А если нет, то хотя бы просто увидите его, ведь он-то вас не знает… — предложил Эскимос.
— Я не знаю, чем это обернётся… нельзя, — помотал головой Могильников.
— И не узнаете, Олег Уюкович, если не рискнёте… Нет ничего хуже, чем корить себя за то, что не попытались бороться за свое счастье… — продолжал уговаривать его Петроградский.
Могильников резко встал со стула, и принялся расхаживать по ординаторской из стороны в сторону.
— Может быть, ты и прав, черт тебя возьми! — сурово, словно на что-то решившись, сказал Могильников. От этой фразы Эскимосу стало немного не по себе.
Кира Заяц…
Помните девушку, которая спасла сначала Валенова, затем Тощего? Киру Заяц? История у нее тоже не слишком сладкая. Отец бросил семью за несколько месяцев до её рождения, а мама девочки умерла от рака, когда ребенку было всего шесть лет. Киру отдали в детский дом. Сверстники не сразу приняли малышку. Что тут сказать, детская жестокость процветает, особенно, среди беспризорников.
Когда ребёнок остается один в мире, без родных и близких, у него два пути: сдаться или закалить свой характер. Когда девочка поняла, что теперь может рассчитывать только на себя, она поклялась себе пробиться к солнцу несмотря ни на что. Издевательства сверстников она терпеть не стала — в семь лет подралась впервые в жизни. Кира поколотила мальчишку старше себя на год за то, что тот ее «болотной жижей» назвал. Девочки постарше решили проучить смутьянку, завели ее во время прогулки за гаражи. Несколько ударов по животу и пощечин сбили маленькую Киру с ног. Одна из девчонок швырнула в нее окурок. Кира стиснула зубы, вытерла кровь с лица, поднялась… Вечером Киру вызвал к себе директор детского дома и спросил, почему у неё разбито лицо, а одна из старших девочек отправилась в больницу с сотрясением мозга. Никто и ничего директору не рассказал. Ни Кира, ни другие дети. А издевательства над малышкой прекратились. Ребята сразу поняли, что эта маленькая — стойкий оловянный солдатик. Что она будет биться за свою жизнь до последнего вздоха. Затем Кира стала защищать слабых и, тем самым, обрела верных друзей. Друг для друга они стали семьей.
Вскоре её заметил тренер по боксу. Точнее, заметил её уверенный хук справа по мужику, который пытался на улице угостить девочку конфетой и позвать в гости. Так начался спортивный путь Киры Заяц. В четырнадцать лет ей присвоили звание мастера спорта по боксу. Через год она стала чемпионкой России среди девушек. Поступила в институт физкультуры. Впереди стояла цель — чемпионат мира.
ebooksa