Гонщик

— Напомните, пожалуйста, сумму.

— Двести одиннадцать рублей.

Я отсчитал деньги и подал их Шнидту. Тот некоторое время изучал купюры и, не найдя никаких подвохов, хмыкнул:

— Признаться, удивлен.

И повернулся, чтобы уйти.

— Подождите, Альфред Карлович! — остановил я его. — Я ведь пришел еще и по другому поводу. Вот, посмотрите.

И протянул разбитые очки.

Шнидт взял их, осмотрел, поцокал языком:

— Где это вас угораздило? Впрочем, что я спрашиваю — конечно, на гонках. Я возьмусь починить ваши гогглы за… — он почмокал губами, прикидывая, — примерно неделю. Это обойдется вам в сто пятьдесят рублей. Деньги, сами понимаете, вперед.

Я без разговоров достал из бумажника требуемую сумму.

— Извольте.

И прежде, чем хозяин лавки вновь соберется удалиться, поспешил добавить:

— Альфред Карлович, я хотел бы приобрести у вас еще одни гогглы. Но на витринах ничего не нашел.

— Еще бы! — хмыкнул мастер. — Такие вещи делаются исключительно на заказ. В тот раз вам несказанно повезло: один из клиентов отказался от уже готового прибора. Кроме того, за вас поручился господин Маннер.

— Н-да, не самое лучшее поручительство.

— Да что вы понимаете! Мальчишка!

Со мной уже давно никто не говорил в таком тоне, так что внезапная экспрессия Шнидта чуть не выбила из меня равновесия. Я уже готов был ответить резкостью на резкость, но тут меня посетила здравая мысль: мастер в Тамбове один. Если я сейчас с ним разругаюсь, то за очками придется ехать в столицы. Цены там наверняка побольше, нежели здесь, а качество не факт, что выше. Так что я прикусил язык вместе с готовыми вырваться словами. И произнес совсем не то, что хотел:

— Альфред Карлович, давайте оставим в покое Маннера. У нас с вами разные мнения об этом человеке, и спор наших разногласий не решит. Лучше вернемся к делам. Какие гогглы вы можете мне предложить? Я готов рассмотреть все варианты.

За следующие полчаса я узнал об оптике столько, сколько не рассказывали учебники и преподаватели в техникуме. И, в результате, проникся к старому мастеру уважением. Это же надо — держать в памяти десятки рецептов различного стекла, сотни всевозможных оптических конструкций и несметное множество нюансов, превращающих любое типовое изделие в шедевр.

Я сумел польстить Шнидту своим искренним восхищением его знаниями и мастерством, и в результате мы пришли к соглашению: он изготавливает мне наикрутейшие гоглы с небьющимися стеклами и некоторыми другими полезными примочками, а я отдаю за них совершенно смешные пять тысяч рублей.