Там, на неведомых дорожках...

22
18
20
22
24
26
28
30

— Он не то, чтобы нас стерег, — уточнила Дубравка, — а так, скорее ситуацию или положение вещей. Иногда помогал, иногда только мешал, иногда все портил. Но пока к нам напрямую не лез и мы его тоже не трогали.

— Молодой еще был, зеленый, — добавила Лала.

— Теперь, с жар-цветом, мы станем гораздо сильнее, и без дракона справимся, — закончила дева леса.

— Кстати, хотите загадку? — спросил я, и не дожидаясь ответа загадал: — Она черная? Нет, красная. А почему белая? Потому что зеленая.

Русалки уставились на меня с неподдельным интересом. Видно было, как он ищут ответ, и видно было, что им это до чертиков интересно.

— Нет, не подсказывай! — предупредила Дубравка, и я почувствовал, как связь с ним слегка ослабла. — Мы сами хотим отгадать…

— Ка-а-айф! — протянула Лала. — Почему ты раньше так не делал?..

— Хм-мм, — хмыкнул я, — не знал, что это ваша эрогенная зона, ваша точка «джи»…

Почва под нами менялась, странным образом, но менялась. Она становилась более плодородной, что ли. Травы и цветы соком наливались, красками. Дед на пригорке обзавелся ромашкой на носу.

— А это кто там, на пригорке? — напомнил я о себе, когда молчание начинающих разгадывательниц порядком подзатянулось.

— Где? — уточнила Дубравка.

— Ну вон там, на пригорке.

— Да нет никого, пень какой-то, — отмахнулась она.

— Так у него же лицо, вон брови, вон глаза, борода, нос и ромашка на нем.

— Дерево как дерево, чего ты выдумываешь, — возмутилась лесная фея.

— Ничего я не выдумываю, дерево, а на нем кора сложилась, словно маска, похожая на лицо старика.

— Кстати, — хлопнула себя по коленке Дубравка, — тебе бы тоже не помешала маска.

— Зачем?

— Пригодится, — загадочно посмотрела не меня русалка, и я вспомнил анекдот про то, как внутренний голос советовал ковбою сточить мушку. Заведу-ка я себе, пожалуй, маску, от греха подальше…

— То есть, теперь вы берегини? — не унимался я.